– Тридцать метров вниз, – услышал Малович голос лейтенанта. Три минуты хода.
И тут площадка сравнялась с полом огромного светлого зала. Сбоку он был перекрыт до высоты пятиметрового потолка десятиметровой перегородкой из прозрачного плексигласа, испещренного желтыми и синими виляющими линиями разной длины. Каждая отдельная линия заканчивалась жирной точкой, а уж от неё шла другая до следующей точки.
– Это называется «планшет». Линии – это траектории движения всего, что сейчас летает по всей территории СССР, Европы и Ближнего Востока, – показал пальцем лейтенант. – За планшетом ещё один зал небольшой. Там сидят радисты и передают полученные с радаров и высотомеров сигналы бойцам-планшетистам в наушники. Они рисуют по данным радистов пути движения самолётов, вертолетов и, если будет случай, то и ракет.
– А я где буду работать? – тронул его за рукав Лёха.
– Вон она, слева, твоя группа контроля.
Алексей повернул голову и увидел большую длинную стеклянную комнату, стоящую на высоком метровом фундаменте. В ней сидели два солдата и беспрерывно переключали тумблеры, ни на секунду не прекращая говорить по пяти телефонам каждый.
– Лихо, – сказал Алексей. – Так и умом тронуться недолго. Перерывы-то бывают у диспетчеров?
– Ну, естественно, – засмеялся Шаров. – В туалет можно сбегать. Для этих случаев рядом с группой контроля два сменных диспетчера сидят. Кто в туалет или на обед, на ужин – так подменка быстренько на его место. Через восемь часов вот эти пойдут спать. Этажом выше комната с тремя кроватями. С ними дежурный офицер тоже отдыхает. На отдых – два часа. Потом снова все меняются. Сутки проходят – всех четырёх и офицера меняют. А эта смена поднимается на землю и два дня отдыхает. Тренируется, стреляет, бегает, прыгает и дерется вместе со всеми. Ну, короче – отдыхает, как все братаны десантурные.
– А кто тут больше всех в авторитете? – спросил Лёха, разглядывая планшет.
– Диспетчеры разводящие, конечно. Это элита в части. Так что, тебе повезло.
Тоже будешь в элите. Тонкая работа, ответственная и самая тяжелая. Ладно, пошли. Сменишь вон того парня, наголо бритого. К нему мама приехала. Командир ему увольнительную дал на трое суток.
Через три минуты Лёха уже сидел за пультом, точно таким же, как в «учебке». И потом через каждые двое суток двадцать четыре часа с редкими и маленькими перерывами в бешеном ритме вместе с диспетчерами всей страны координировал движение гражданских и военных летательных аппаратов, особенно следя за перемещением их вблизи границ СССР со всеми странами. Один раз за службу ему даже пришлось посадить бомбардировщик, летевший без закодированного пароля – сигнала «я-свой».
Поднял с трёх аэродромов по два истребителя и они пригнули непонятный самолет к земле, после чего завели его на аэродром под Архангельском. Интересная была работа. Нравилась Лёхе. Только вот один недостаток был у неё. Она выматывала как бег на лыжах по асфальту. И во время дежурства, и полдня после неё звенело в ушах, болели пальцы и вообще руки до плеч, трещала голова. Опухал язык и слезились глаза от внимательного разглядывания тонких линий и засечек на планшете. А ночью ничего не снилось, но слышались голоса летчиков и диспетчеров со всех точек полётов и слежения огромной страны своей.
Когда положено было отдохнуть во время дежурства, выбирался Алексей на воздух с блокнотом и ручкой, ложился неподалёку от бункера в траву под елью и писал стихи для своих песен. Получилось так, что за службу сочинил он целых двадцать штук. Пел и ребятам в роте, и после дембеля на гражданке друзьям. Ну, конечно, и домой письма писал чуть ли не через день. Вечерами пустыми. Не занятыми подземным диспетчерским сумасшествием. Родителям писал, Наде, Жердю и другу Трейшу из института. Надежда отвечала ласковыми письмами, рассказывала о том, как быстро растёт и развивается дочь Злата, как интересно ей работается преподавателем на своём же факультете, о тесте с тёщей писала, о братьях. Родители Лёхины писали, что скучают и ждут, что всё у них хорошо. И без этой бумажной связи с родиной своей и родными людьми не так бы умело и чётко служилось Алексею.
И пролетел год как истребитель над головой. Вроде только разглядел, почувствовал движение его, а он уже исчез за спиной, оставив долго не пропадающий след. Много чего было за службу, да и прошло. Научился драться, напрыгался от души с «АН-2», выполнил на Всесоюзных армейских соревнованиях норматив Мастера спорта СССР в десятиборье, в самоволку набегался, разок и на «Губе» посидел за «самоволку». В общем, по полной хлебнул из солдатского котелка. Настало время клеить снимки в дембельский альбом. Зима ушла, растаяла. Вылезла вокруг бункера и казармы новая трава, которая не успеет вырасти в полный рост до увольнения в запас. Вскоре и новый призыв привезли. Смешные ребята такие приехали, как Лёха год назад. Расхристанные, патлатые, многие в джинсах редких и тёмных очках. И ждала их армейская «весёлая» жизнь. Как волк терпеливо лежит в траве и точно знает, что скоро обязательно прибежит заяц или какая-нибудь другая еда. Армия, понял Лёха к концу службы, особенно ВДВ – это тот самый волк, от которого бежать не надо. Съест тебя суровая армия. Но обязательно с пользой и для себя, и для служивого. Больше чем от службы в рядах её пользы можно получить только от правильных книг и мудрых людей.