В дверь не звонил, а поскрёбся как кошка. Только ногти его нужного шума не произвели. Но мама всё равно услышала.
– Кто там? – осторожно спросила она, взявшись за дверной ключ.
– Гвардии рядовой сто тридцать седьмого парашютно-десантного полка Алексей Малович. Прибыл в распоряжение гражданской жизни по причине законного дембеля! – торжественно доложил Лёха.
Ах, сколько было обоюдной радости, поцелуев и слёз маминых, счастливых, которых она прямо-таки очень много сберегла за год для этой встречи. Она крутила сына вокруг его оси, щупала совсем уж железные его мускулы, гладила, поднимаясь на цыпочки, по голове и прижимала к себе, и говорила только одну фразу.
– Ну, слава богу, слава богу!
– Мать, ты мне-то оставь манехо радости потискать воина нашего! А то ты его сама-одна раздавишь и сделаешь то, что суровая десантная служба с ним не смогла сделать: сломаешь на фиг! – батя втиснулся в прихожую, отодвинул маму и, крепко сжав Лёхины плечи, трижды поцеловал его в щёки. Так во Владимировке всегда встречали своих, которые по разным надобностям надолго оставляли родные места.
– Ну и чего? – отец был весело настроен. – Ты уже маршал или просто генерал? Без парашюта удалось хоть раз прыгнуть?
– Так мне за это генерала и дали! – подыграл Лёха. – У меня его и не было, парашюта. Я ж поздно приехал. Уже разобрали все. Так прыгал. Носовой платок над головой держал.
Отец засмеялся. Все прошли на кухню и сели вокруг стола.
– Ну, рассказывай! – мама приготовилась слушать, поставила локти на стол и подперла ладонями подбородок.
– Да чего рассказывать? – засмущался Лёха. – Отбарабанил своё и всё. Служилось легко. Всё там интересно и полезно. Но рассказывать, правда, нечего. Служба как служба.
– Ну, мы кое что почитали в «Красной звезде» о десантных войсках. В редакции подшивка есть. Я домой приносил. Так что мама за тебя очень сильно переживала, – отец подошел и обнял сразу и Лёху, и маму. – Она поняла из газет, что служба в ВДВ тяжелая и опасная.
– Да ерунду пишут, – улыбнулся Лёха. – На тракторе тяжелее работать, чем у нас служить. Ладно, не будем про службу. Я ведь гражданский человек. Могу о цветах говорить, о пляже на Тоболе, о жизни семейной. Но тоже пока нечего сказать. Надя вот только минут через пятнадцать с работы придёт. Так что, побегу я. А в субботу, тесть сказал, все поедем на дачу к ним. Там и отдохнём, и поболтаем. Лады?
– Ну, давай! – протянул руку батя. – Беги к жене и дочери.
Мама обняла его ещё раз от всей души и всплакнула легонько. От переизбытка чувств, конечно.
Прибежал Лёха в обкомовскую квартиру, отдышался минут за пять, а тут и Надежда пришла.
– Леший! – она повисла на шее Лёхиной. – Я так ждала. Ну, наконец-то. Больше никуда не отпущу. Ты хоть целый вернулся? Не сломал ничего, не вывихнул? Кормили хорошо? А Злату видел уже? Выросла, правда?
– Выросла,– Лёха заулыбался. – Конфетка, а не девочка. Меня узнала. «Папа» говорит.
– Ну, ну нас тоже все в порядке. Мама помогает. У меня работы много. Папа сказал, что на следующий год договорится, чтобы я поступила в корпус аспирантов и защитилась в институте Мориса Тореза. Это же высший класс. Я обрадовалась так! В общем, перспектива замечательная. Ну, давай поужинаем, да мне надо писать планы работы на завтра. Две лекции веду и семинар. Надо подготовиться. Часов до двенадцати вечера сделаю всё…
– Ну, я-то в поезде отоспался. Так что, подожду тебя. – Лёха тихо, чтобы Злата не проснулась, прошел за женой на кухню. – Спать-то в честь праздничка, дембеля моего, вместе ляжем?
– Ну, ты что, Леший! – Надя начала расставлять еду на столе по новой, поскольку тёща после Лёхиного ухода всё сразу убрала. – Конечно, вместе.
– А ты вообще хоть соскучилась? – Алексей снова запустил пальцы в вазу с изюмом.
– Спрашиваешь! Конечно! – на ходу ответила Надежда по дороге в спальню. Хотела, наверное, посмотреть, как Злата спит. Вернулась она минут через пять в бордовом шелковом халате. На пространстве большого декольте висела другая, теперь уже золотая цепочка, с золотым медальоном.
– Ух, ты! – удивился Лёха. – Ты ж золото не носила раньше. А что в медальоне?
Надежда сказала что-то вроде того, будто носить золото ей посоветовал доктор-кардиолог. Предупреждает золото усталость сердца. Так он ей пояснил. Надежда вытянула из декольте всю цепь и открыла медальон.
С левой стороны была её фотография, справа маленький портрет Златы, снятый, похоже, совсем недавно.
– Удачный снимок, правда же? – Надя поцеловала фотографию дочери. – Ну, ты ешь давай, а я пойду пока приготовлю всё, чтобы до полуночи планы эти чёртовы написать. У нас перед занятиями теперь их сам декан смотрит. Строго стало.