Ну, это, если по-колхозному на философию смотреть. Без научной культуры обобщения всяких разностей вселенского масштаба. А вот если умно философствовать, научно, то надо отстраниться от всего сущего и со стороны суметь разглядеть, как устроен наш белый свет. Как трутся в нём друг о друга материальное и духовное? Хаотичен наш непонятный до конца мир или упорядочен? Какое место в мире занимают закономерность и случай? Что есть истина и как отличить ее от заблуждений или преднамеренных искажений? Что нам, бедолагам всё-таки надо понимать под совестью, честью, долгом, ответственностью, справедливостью, добром и злом, красотой? Что такое личность и какая фея добрая или сволочь конченная выдаёт ей, личности, место и роль в обществе? В чем смысл человеческой жизни и что означают слова: вера, надежда, любовь?
Вот вроде бы на все вопросы уже должен быть ответ. Философии-то уже не одна тысяча лет, а самих философов чуть меньше, может, чем звёзд на небе. Но почему вот она, зараза, философия ничего Лёхе за его длинную двадцати шестилетнюю жизнь ни хрена не разъяснила толком – что есть любовь, какая вера ей, замечательной? Какая надежда должна была быть на Надежду свою? Заблуждались ли они, полюбив друг друга, или намеренно и сдуру чувства свои специально исказили? Где, блин, истина в этом хаосе страстей и меняющихся как погода чувств? И должна ли одна личность выпрашивать у другой, такой же совестливой и честной, достойное место и роль в его жизни?
Путаница сплошная и неразбериха выплывают, если смерть любви и семьи с философской вышки рассматривать. Никакой логики при простейшем «разборе полётов» за шесть лет. Вроде все хотели только добра и счастья, а поимели раскол, разлом и рассыпание в прах. Вот о чём думал Лёха по дороге в редакцию. Он понимал, что нервы от разрыва с Надей будут болеть долго. Проситься обратно, припав на колено и стиснув руками сердце, он не сможет. Потому как характер уже сложился и личность приобрела конкретные очертания. А всё это вместе не разрешало ему бить поклоны и гнуть спину ни перед кем. Тоже, конечно, плохо. Но переделать это не было возможным в принципе. Так же, например, как поменять местами четверг с воскресеньем.
Молча шли они с батей к редакции. Лёха думал о том, что я только что описал, а Николай Сергеевич, наверное, формулировал в голове построение очередной своей статьи. Возле кабинета Главного отец сказал:
– Ты там много языком не размахивай. Окончил Школу. Как обещал – вернулся. Не по направлению поехал в «Ленинскую смену», а в родную прибежал газету. Понял?
– Бодро говорить? Или устало? Мол осточертело учиться, рвусь в поля и совхозы, чтобы творить шедевры?
– Давай, пошли. Балабон, – батя постучал и открыл дверь.
Редактор Тукманёв встретил Лёху с объятьями. Вышел из-за стола.
– Возмужал! – сказал он радостно. – Окреп больше, чем в армии. Ума стало ещё больше. Прямо сквозь голову видно. Садись.
И сам первым сел на своё место, к столу, заваленному бумагами и заставленному разноцветными телефонами.
– Николай, – махнул он рукой отцу. – Ты иди работай. Мы с Алёхой сами потолкуем.
Батя посидел ещё с полминутки, постучал тихо пальцами по столу как по кнопкам баяна, нехотя поднялся и вышел.
– Как отучился? – спросил Тукманёв.
– Ничего, – Лёха внимательно глядел на стену, где раньше висел портрет Ленина, а теперь там висел фотооблик Леонида Ильича со звездами и орденами по всему пиджаку. – Что, ленинизм сдаёт позиции? Новые идолы теперь?
Редактор улыбнулся.
– Да тот портрет вынесли. Я злой был после одного звонка, да трубкой потом махнул и стекло разбил. Портрет бумажный порезал крепко. Скоро заменят.
– Ну, мне когда можно приступать? – потёр руки Лёха. – Я отдохнул уже. Могу хоть завтра в самый дальний совхоз ехать.
– Сейчас не получится, – глядя в бумаги сказал редактор. – Ты уехал, а я принял спецкором Романа Кадырова. Ну, ты знаешь его. Из Рудного он. Замом главного работал в городской газете. Справляется. Увольнять не за что. Больше пока нет мест ни в одном отделе. Но с первого января от нас уходит заведующий отделом промышленности Пак. В Южную Корею семья переезжает, к родственникам. Так что, до Нового года гуляй пока. Отдыхай ещё лучше и готовься к сложной работе. Отдел промышленности, это ж…