– Зарайский район самый большой, Лёха, – сказал Сан Саныч. – Заданий у меня много для твоего конкретно пера. Успевать обещаешь? Я понимаю, что надолго ты у меня не задержишься. Алма-Ата есть. С твоими данными тебе, собственно, там и место. Или даже в Москве. Но жизнь – сука ещё та. Корёжит, как правило, тех, кого как раз и не надо бы. Но пока не улетел никуда – работай.
– Вы Альтова не боитесь? Батя же Вам всю историю рассказал?
– Я, Лёха, хоть и коммунист, но не нормальный. Я верующий. Не смейся. Серьёзно. У меня жена умирала и ни один врач, даже алма-атинский, помочь не могли. А тёща постоянно ходила в церковь и просила Господа, Николая Угодника и пресвятую Деву Марию. Слёзы лила и свечи палила. Потом к ней священник Димитрий подошел, взял её руку и сказал, что мольбы её он слышал все. И знает, что услышали их те, кому она поклоны била.
– Иди с Богом, – сказал.– Поправится дшерь твоя, сестра Валентина.
– И ведь выздоровела Наталья. Из могилы, можно фигурально сказать, поднялась, – редактор закрыл глаза и отвернулся к окну. – Сейчас она бухгалтером в сельхозуправлении работает. Но в Бога не верит. Думает – врачи всё же помогли. Верю я. Потому, что не дурак, и от врачей проку не видел. А я верю в него и боюсь только его. Хотя пока меня карать не за что. А потому и Бахтин, и Альтов мне по… Ну, ты понял. Их бояться – Бога предать. Работай спокойно. Здесь тебя никто не тронет.
И отпахал Лёха в «Строителе» почти два года. Жил дома. Батя мотоцикл купил. «Ковровец». Отдал Лёхе. Для удобства посещения знакомых, но далёких пространств. За это время никто, кроме бабушкиной сестры тёти Панночки и её мужа дяди Вити, с Алексеем прежних добрых отношений установить и не попытался. Во Владимировку он больше не ездил. Шурик встречался только с отцом и по-прежнему Алексея считал предателем. Шибко уж зацепил неравный Лёхин брак брата батиного. Лучшего в прошлом друга и наставника. Шестеро владимировских умерло. Остальные разъехались кто куда. Кто в Россию, кто почему-то в Германию. Чудны, хоть и бесспорны, зигзаги судеб людских. И родственников к пришествию быстро и незаметно семьдесят шестого года осталось у Алексея так мало, что кланом Маловичей-Горбачёвых остаток народа своего называть уже было неловко. Друзья тоже разбежались по краям СССР. Жердь на Север крайний, Нос в Свердловск уехал к двоюродному брату. Брат не пил и Нос бросил. Жук после женитьбы Лёхиной тоже выскочил по собственному желанию из друзей и обратно возвращаться даже после развода не захотел. Были у Алексея товарищи новые и старые. Много. Но друзей не стало. Кроме дорогого Сергея Петровича из Калинина, с которым навсегда подружился в ВКШ. И он привык к этому. Друг – один. Хватает! И сам себе поклялся друзей больше не заводить. Расставаться с ними слишком уж тяжело и больно.
После Нового года нужное событие случилось в жизни Лёхиной. Оно даже не случилось, а нагрянуло. Может, даже стряслось. Четвёртого января тормознул желтый таксомотор с шашечками на двери возле редакционного крыльца и вышел из него очень замечательный человек, журналист классный и старый Лёхин приятель Толян Ермолович. Яркая личность, отчаянный смелый парень, жесткий и уверенный в себе. Он интенсивно жил, временами ошибался, что-то важное терял, но потом сам, без нытья и просьб о помощи, быстро восстанавливался и продолжал свой бег не к вершинам властным, а вперёд. Там, впереди, далеко, наверное, но совершенно точно
лежали и ждали того, кто первым до них добежит – ключи от двери, где маялось взаперти высшее твоё мастерство. Их было много, таких ключей. На каждого, кто хотел бы стать мастером в своём деле. Просто не всем бежать хотелось неизвестно куда и как долго. Толян бежал. И Лёха тоже нёсся за своими ключами от двери, за которой томится в ожидании только его личное мастерство. И вот это было общим у Алексея и Анатолия.
Пообнимались они с редактором, у которого Толян несколько лет оттрубил, с Лёхой тоже. Как старые уважающие друг друга товарищи. Сидели часа три, болтали обо всем. Ермолович и редактор по двести граммов за новый год приголубили «столичной».
– Попроведать приехал? – спросил Прокопенко.
– И это тоже, – Толян взял Сан Саныча за плечи и в глаза поглядел. – Я в городе в редакции был. С Лёхиным отцом говорил. Николай Сергеевич сказал, что Алексей у тебя вкалывает. А я его историю с дочкой Альтова и с ним самим от главного городского комсорга услышал. От Клавинца Андрея. Встретились на улице случайно. Я-то всего на три дня приехал. Дочку попроведовать и поздравить. Подарки от Деда Мороза привёз. И решил с собой Лёху забрать.