– А чего боится? – Самойлов улыбнулся. – Он хороший работник. Передовик. Сейчас в нижнем механическом цехе токарем вкалывает. Премии, грамоты, на доске почета физиономия его пару лет уж висит.
– Да там пустяк, – Лёха тоже улыбнулся. – Я ему сказал что даже плохой начальник твой вопрос бы решил. А у тебя – на всю область известный, все его уважают. Ему надо с родителями разъехаться. Они с женой не уживаются. Трёхкомнатную ведомственную поменять мечтают на две и одну. И пусть они обе ведомственными остаются. Не жизнь у них, сам знаю, а боевой полигон. Скоро живых никого не останется. Загрызут друг друга.
– Тьфу ты, господи! – удивился Самойлов. – И чего бояться? Пусть зайдет, скажи ему. Это разве проблема? Сделаем за неделю. Такая жизнь, как ты говоришь – это не жизнь.
Лёха поблагодарил Самойлова, попрощался и побежал в механический цех.
– Вова, – нашел он Саломатина возле горы арматуры. Он выбирал подходящую для чего-то. – Насчёт обмена решен твой вопрос. Сегодня после обеда к шефу иди. Не говори ничего. Он всё знает. Напишет тебе бумагу и чеши к завхозу. С ним уже дальше будете дело делать. Разъедетесь, Самойлов сказал, через неделю.
– Ну, Лёха! Ну!!! С меня. Хотя, ты ж не пьёшь, – Вова засиял и чуть не подпрыгнул. Но Лёху обнял крепко и сказал: – Братишка, ну, блин! Короче, за мной не заскрипит. Благодарю. Тестю привет. Вот что значит большой человек. А мы тут через профком-партком бились полгода бестолку. Ну надо же, а!
– Всё. Побежал я, – Лёха хлопнул Вову по плечу. – Дел ещё! Начать да кончить.
И побежал, держа на отлёте непривычный портфель. Сумка спортивная как-то роднее была. Да и бежалось с ней легче. Хоть на тренировку, хоть просто так. Лишь бы бежать. Потому, что если пешком ходить, то от жизни отстанешь так, что хрен догонишь. Факт проверенный и совершенно для полноценного существования непригодный.
Кому-то, возможно, очень интересно, как корреспондент областной газеты Алексей Малович делает репортаж с хлебокомбината. И до того, может быть, кому-нибудь это ну, прямо-таки принципиально важно знать, что без описания трудового рядового корреспондентского поступка он не сможет ни есть, ни спать полноценно, а также трудиться на своём посту. Но всё равно, теряя массу читателей, автор, считайте, нагло уклонился от демонстрации таинства весьма скучного процесса будничной корреспондентской работы.
Короче, собрал Лёха информацию для репортажа, сделал снимки и убежал в редакцию. Часа два писал за отцовским столом, фотокор Моргуль снимки принёс готовые и Лёха отдал это в набор Игорю Матрёненко. Шефу. Тот прочел, снимки глянул, сказал «сойдёт», то есть, похвалил и убежал в секретариат к главному составителю номера Исааку Альверсону. После чего Лёха прошелся по кабинетам, всем показался и сразу же исчез.
Три пункта плана он лихо выполнил и бежал теперь к Жердю, где предполагалась встреча вечных друзей по поводу мальчишника, который организует Нос в связи с лишением свободы через женитьбу на Лидии Бондаренко, медсестре заводской больнички. Жердь теперь жил на вокзальной площади и мог из окна видеть как по путям ползают мимо города всякие разные поезда – от товарных с вагонами и платформами, покрашенных суриком и исписанных сверху донизу путевыми рабочими мелом и краской, до замызганных зелёных пассажирских и визгливых маневровых, толкавших цистерны, вагоны, тепловозы слева-направо и справа-налево. Короче, повезло Жердю, как везёт только избранным.
В квартире сидели все. Ждали Лёху. Жук с Носом смотрели не пойми что по телевизору, а сам хозяин, Жердь, на кухне раскладывал пирожные, бутылки «Крем-соды» и лимонада с этикеткой «Лимонад». Когда Лёха вломился в незапертую дверь и обнялся со зрителями не пойми чего, Жердь достал из холодильника четыре стаканчика пломбира, бутылку азербайджанского коньяка для себя и Носа. Жук с Лёхой не пили. Поставил всё размашисто, но ловко, как официант, после чего свистнул в два пальца. Всем, мол, немедля на кухню.
Нос пригласил всех на свадьбу в кафе «Колос» тринадцатого ноября в полдень. Его, как последнего из дружеской команды холостяка, проинструктировали все по очереди как надо жить с женами, родителями жены и её разными родственниками. Потом растолковали ему, обалдую неопытному, что можно постоянно дома не торчать, но самому по пять раз в день жену на работе не проведывать, чтобы она не стала подозревать, что ты проверяешь её на верность себе и трудовому дню. Ели, пили смеялись час примерно. Потом Жук сказал, доедая «пломбир»:
– Так ты, Чарли, когда перебираешься в обком-то? И чё за должность тебе тесть откопал денежную и пробивную?