Теперь же его тело тлеет в этом доме и найдя в себе силы, встала и на трясущихся ногах пошла в том направлении. Вдруг уцелел. Хочу увидеть его и маму. Они же живы, верно? Могли спастись?
— Караджа, остановись! — передо мной возник Акиф, загораживая путь. — Там все полыхает и ты сгоришь. Остановись, вернемся утром и найдем их тела.
— Какие тела, Акиф? Моя мама с братом там и я их спасу, — улыбнулась я и моя улыбка померкла. — Почему ты не доешь мне пройти? Ты же знал, что Азер подстроил ловушку?
— О чем ты? — Акиф шокировано уставился на меня, а я как ни в чем не бывало, продолжила.
— Ну Азер же убил Макбуле, дальше Акын, только ему показалось мало и он маму забрал. Где твой брат сейчас? Поехал их спасать, но разве мы его видим? Азер, — закричала я и не дождавшись ответа засмеялась, положив руку на плечо Акифа, похлопав. — Не закончится, дорогой Акиф. Когда твой брат похитил, то пообещал убить мою семью, но сделал это блистательно красиво. Смотри, оригинальные же декорации. Чего же ты не смотришь? Интересно, а наш мангальщик и на таком огне сможет приготовить мясо? На телах, моих сука родных! — закричала я, приходя в себя и толкнула Акифа в грудь, но он лишь поднял меня и закинул на плечо. — Отпусти меня. Мало показалось? Мало? Предатели и вы!
— Успокойся, Караджа. Тебе плохо, я знаю, но я отвезу тебя в больницу.
Где-то подобное я уже слышала. Больницу, как же жалко, что не от всех болезней есть пилюли, а так хотелось бы. Акиф отпустил меня, чтобы посадить в машину и я воспользовавшись моментом, достала пистолет и уже хотела направить себе к голове, но стоящий рядом Йылмаз выдернул, спрятав за спину.
— И умереть не даете? — удивилась я, насупив брови. — Какие же вы эгоисты. Я не поеду.
Обойдя машину, я в последний раз взглянула на дом и вытерев щеки, развернулась, шагая прочь. Не заканчивается. Боль, муки, страдания не заканчиваются. Придется вновь организовывать похороны. В очередной раз. Интересно, много ли придет народу, почтить память моего брата? Они же даже не знали причины его поведения… Мой братик, прости. Прости за то, что не смогла уберечь. Клянусь, отныне забуду про себя и не полюблю никого. Нет мне прощения, но хотя бы так искуплю грехи за то, что доверилась. Азер виртуозно обошел меня, показав, кто на самом деле здесь Король.
Позади меня шли все остальные, оставив машины. Больные. Нет бы бежать, праздновать победу с братцем, а ходят за мной. Никто не заменит Акына, которого я считала монстром. Мама, я так и не смогла добиться твоей любви. Вновь несколько слезинок пролилось из глаз, падая на мои сапожки, а я остановилась, обернулась и вновь поглядела на дом. Не спасти. Кочовалы умрут и не останется рода, как хотел дедушка. Большого ума не нужно настрогать детей, но уничтожил ты их жизни виртуозно, дедушка. Я не твой потомок. Уйду из Чукура, осталось сделать последний ход.
Я продолжила путь, а ко мне подбежала Дуйгу, захотев обнять, но я выставила руку, предупреждая:
— Не стоит, Дуйгу. Одно прикосновение ко мне уже убивает.
Она лишь опустила руки, продолжая идти рядом со мной, бок о бок, как и всю жизнь. Я заметила, что на ней одна кофта, поэтому немедля сняла куртку и передала ей, но она не приняла и я насильно надела ей сама, останавливаясь.
— Огонь внутри меня готов согреть, даже черта, а в тебе осталась жизнь, Дуйгу. Не иди со мной.
Ног совсем не чувствовала, когда зашла в Чукур, но услышала свист. Скоро все соберутся. Очередные жертвы района, вновь плач, поминки, похороны. В Чукуре дети рождаются реже, чем погибают. Акын ребенок Чукура, трехлетний, который лишь виноват в том, что родился, а его накачали ненужными лекарствами. Люди стали выходить из своих домов, а я стойко держалась, идя в направлении дома, но мое лицо все выдавало.
— Чукур, выходите! — неожиданно даже для себя, крикнула я. — Выходите все до одного и плачьте, вместе со мной. Плачьте, потому что сегодня я потеряла семью. Потеряла Кочовалы. Где же вы все? — оглядывала я крыши домов и заметила, что даже парни не смогли сдержаться, расплакавшись.
Мы проходили мимо кофейни и я остановилась около нее, заметив себя в отражении стекла. Живой труп. Не осталось прежней Караджи. Высохла дикая роза. Замахнувшись, я разбила дверь и лишь звук разбитого стекла, падающего на плитку отрезвил меня и я повернулась, идя дальше. Моя мама больше не сможет пойти вместе с нами на кухню. Я бы могла обойтись и без твоей любви, мамочка, лишь бы ты жила.
Весь Чукур вышел, шел позади меня, провожая до самых ворот и охрана испугалась, когда увидела меня, а я лишь кивнула в сторону ворот и они их наконец-то открыли. Дедушкину обувь принесли сюда после смерти, но я же даже не смогла войти в горящий дом. Слабачка. Боялась увидеть их трупы. Слышались завывания в толпе и тем самым привлекли внимание моей семьи, которая выскочила на крыльцо, чтобы встретить. Какие все же гостеприимные, Кочовалы. Недолго нам осталось отравлять воздух своим ядом. Встав напротив крыльца, я обвела каждого взглядом. Бабушка, папа, Джумали, Дамла, Садиш, Джеласун, Эмми, каждый из них ужасен. Напоследок оставила Ямача, который испытывал муки вместе со мной, но нет Ямач, до моих мук тебе еще далеко.
— Какие же вы все мерзкие, Кочовалы. Каждый. Каждый из вас умрет. Вы не понимаете, — у меня вырвался смешок, я выбрала лишь одну жертву на которую смотрела — бабушка. — Я мертвец. У меня душа горит. Из-за чего горит, хотите расскажу? Конечно, расскажу, вы же сами не спросите. Я отказалась от себя, от своей мечты, любви, ради вас, считала, что моя семья честна, но все ваши руки запятнаны. У каждого. Акын и мама…
— Что с ними? — забеспокоился отец и теперь же я перевела на него взгляд.
— Ничего, теперь ничего. Можешь расслабится и идти дальше по клубам на балалайке играть, ведь они мертвы. Сгорели заживо. Не любили тебя, папа? Ты уже взрослый мужик, пойми ты уже наконец, что здесь не привыкли показывать истинные чувства, кроме ненависти. Да, госпожа Султан? — обратила я вновь на нее внимание. — Полюбила, получила статус, поэтому не смогла отпустить. Ты имела право на любовь, а я получается, нет? Ничего, я сама от нее отказалась, потому что отдаю всецело себя Чукуру, не бросаясь словами, а делая. Потеряла семью, теперь еще больше прольется крови, а ты обрадуешься, что за тебя отомстили. Кому мстить, бабушка? Ты должна была дедушке мстить, а теперь же страдают твои дети!
— Заткнись! — закричала она на меня, но нет, прежней Караджи нет.
— Что сделаешь? Ударишь? Лучше выстрелите, ведь вам не составит труда, да Ямач? — он вздрогнул, а я подошла и протянув руку, вытащила у него оружие.
Перезаряжая, я оставила один патрон и решила сыграть в рулетку. Традиция Чукура, когда возвращаешься из плена, нужно проверить, так же ли ты остался верен своему народу.
— Что будет, если я нажму на курок, бабушка? Ты обрадуешься? Я пожелала бы, чтобы ты выстрелила в меня, но тебе сил не хватит. Я сильная и клянусь, что если приставлю пистолет к голове, то умру. Моя миссия закончена.
Сглотнув огромный ком горечи, мои мокрые ресницы дрогнули и я закрыла глаза, поднимая руку. Почувствовав холод на руке, положила палец на курок. Вот и все. Мои муки сейчас закончатся, публично и тем самым все поймут, какие Кочовалы моральные уроды. Ну что, девочка, последний глоток воздуха и к Акшин? Давай, ты сможешь, Караджа. Смерть матери и Акына на мне, а не на Азере, так что по логике Султан Кочовалы я должна отомстить, но бегать как Салих по всей Германии не нужно, я сама пришла к порогу и сама себе отомщу. Расплата за глупость на которую я решилась, поехав в Адану.
— Прощайте, — прошептали губы, но я не услышала собственного голоса.
Нажав на курок, ожидала боли, но почувствовала боль в кисти и открыв глаза увидела, что отец выбил оружие из моей руки, отбрасывая подальше.
— Закончится, девочка, — силком притянул меня к своей груди, обхватил руки и заставил себя обнять. — Не отдам тебя. Делай, что угодно, но умереть не получится, Караджа. Отныне я рядом с тобой.
— Папа, — я уткнулась ему в грудь, те объятия о которых я мечтала, стали холодными. — Мне плохо. Не остановится. Не могу выносить.