— Отличный возраст для замужества. Как раз ты закончишь учебу, построишь бизнес- масивнес, как его там, короче что душе требуется, откроешь свои заведения в которые мы вместе и будем ходить, чтобы отгонять всяких придурков от тебя, а там как раз не заметишь, как сорок лет исполнится, — на полном серьезе рассуждал он.
— Ну, все я обратилась не по адресу. Родители готовы от меня хоть сейчас избавится, вы до сорока лет не отцепитесь, все развлечение для меня станут старые анекдоты и кроссворды, так что я умываю руки и с завтрашнего дня на стороне бабушки. Она справедливая женщина!
— Караджа Кочовалы, — ох как же дядя умел передать все свое безумство всего лишь через трубку телефона, — ты сама набрала мой номер. Теперь не отвертишься. Всегда звони мне, когда почувствуешь, что не готова вытерпеть. Мы натворили ошибок, но я не позволю их нести на хрупких плечах. Ложись спать, позвони утром, как проснешься. Послушай, это важно.
Я понимаю, зачем он это попросил. Боится за меня. Но я не смогу наложить на себя руки, не так воспитана, чтобы отнимать сама у себя жизнь, когда дяди так отчаянно за нее борются. Я единственная внучка Кочовалы на сегодняшний день и не стоит забывать о тех, которые не выстояли рядом со мной. Не потому что были слабыми, а потому что враг слишком подготовился и учел многие штрихи, которых Кочовалы не заметили. Нужно находиться в тени, переживать эти порывы под крышей своего дома, а не показывать слабость врагам.
— Если не забуду, то позвоню. Спокойной ночи, дядя. Дамла передает тебе воздушный поцелуй.
— Эй, — возмутилась та о которой я говорила, но не стала меня скидывать со своих колен, но гладить по голове перестала. — Она врет.
— Она мысли прочитала, — подхватил дядя. Все-таки мы одна семья и это видно. — Спокойной ночи, девочки. Не раскисайте без меня.
Он отключился, а мы притихли, разглядывая экран телефона. На нем стояла фотография, когда мы гуляли вместе: я, Сена и Акшин. Перед моим день рождением. Нужно сменить, пока я не сделала себе хуже. Зайдя в галерею я наткнулась на фотографии, которые хранились в секретной папке. Сейхан фотографировала нас издалека, когда мы кушали вместе с Азером вату, а потом катал меня. Другие фото сделаны Йылмазом, когда мы стали спорить с Азером по поводу породы проходившей мимо собаки, а Йылмаз вовремя подскочил к нам и сделал несколько селфи. Странно, но я скучаю по семье Куртулуш. Фадик ничего не сделала мне, также как Сейхан и Йылмаз, остальные члены семьи. Также как и Акшин не сделала ничего Азеру, хотя я уверенна, что доза была из его партии…
— Ты не могла предполагать, что это произойдет Караджа. И он тоже. Не могу сказать тебе сотри память, забудь, потому что невозможно. Ты впервые это чувствуешь, но держись. Да, ты не можешь всего рассказать нам из-за страха, но можешь прийти и просто попросить посидеть с тобой рядом, подержать за руку, чтобы ты не потеряла реальность. Твоя семья сократилась, но смотри, великий грозный Джумали Кочовалы готов собственное сердце растоптать, но чтобы ты не плакала. Цени это, потому что не у каждого есть такая семья.
— Не сожалей о прошлом, — она вспоминала наверняка о отце, который пошел однажды против Кочовалы. Дамла выбрала Джумали и мне никогда ее за это не отблагодарить. — Мы поможем же друг другу? Именно ты призывала меня стать сильной, когда я дрожала, как осиновый лист от страха. Помогла провернуть дело с Акыном.
— Это был тяжелый день. Давай ложись спать. Тебе требуется сон.
Она помогла мне лечь на кровать и накрыла одеялом. Веки мгновенно слиплись и я стала засыпать. Иногда слезы действуют, как чудодейственное снотворное, но оставляют за собой израненную душу.
Глава 27
Утром я крутила в руках ту самую флэшку и я думала. Мне же не станет легче, когда я узнаю правду? Точно нет. Но почему, Азер считает иначе? Не легко узнать все детали убийства собственного дедушки. А если я найду Юджеля и он посмеет рассказать, как убивал Сену, Акшин и Аличо, то мне станет невыносимо вытерпеть эту правду. Об этом он не думает. Знает, кто такой Юджель и что с ним, но не собирается помогать мне. Я не упаду грязью в лицо и найду сама.
Отправив сообщение дяди, что со мной все хорошо и господину Вели, что все провалилось, я накинула длинный бесформенный свитер, черные штаны и кроссовки. Погода вновь поменялась и я обула черные кроссовки, не беря с собой куртку. Охрана в который раз удивилась моему раннему пробуждению и я сама начинаю осознавать, что после окончания всего кошмара мне придется пить снотворное, чтобы восстановить режим сна. Я не высыпаюсь, а головные боли делают только хуже.
В кафе дяди не оказалось, поэтому я открыла соседнюю дверь и закрыв за собой, очутилась на нашей кухне, где мы готовили еду бездомным или нуждающимся. В такой час никто не заявится, поэтому я взяла листок и карандаш, стала рисовать, но испугалась, когда со стуком на стол положили пистолет в прозрачном пакете и подняв взгляд я увидела Азера. В спортивном черном костюме, кроссовках, что не привычно видеть, но теперь не скрывал татуировку, наглядно выставляя. Зря, Барон, зря.
— Никогда ты больше не посмеешь подвергнуть свою жизнь опасности. Пистолет у тебя, спрашивать зачем он тебе не стану, но вправе потребовать ответа на другой вопрос. Что с тобой? — он указал на мои мешки под глазами и пододвинув стул поближе, сел, хватая бесцеремонно меня за руку. Хорошо, что кому-то пришло в голову закрыть шторки, иначе беды не избежать. — Это я так на тебя действую?
— Я не собираюсь щадить твои чувства, так что да, — охрипшим голосом, признала я. Со вчерашнего дня голосовые связки не пришли в норму. — Ты меня доводишь до такого состояния, вытаскивая из меня прошлое и заставляя испытывать боль в тысячекратном размере. Отпусти, — вырвала я руку, складывая руки на столе и облокачиваясь. — Не понимаю, чем заслужила такое поведение. Расплачиваться подарками за смерть моих близких…
— Это не я их убивал, — как прежде твердил он, но с меньшим рвением. — Я знаю, почему ты постоянно твердишь это, чтобы раны затянулись. Чем чаще ты станешь упоминать их имена, вспоминать счастливые и не очень моменты с ними, ты быстрее поправишься.
— Поправлюсь? — ухмыльнулась я, плотно сжав веки. — Болезнь можно излечить, а их не вернуть. Сколько бы не упоминала, но не проходит. Мне тут больно, — я положила правую ладонь на сердце и открыв свои глаза, передала всю ту боль, которая во мне хранилась и он не выдержав, опустил глаза. Так-то. Не способен ты на большее. — Тебе же нужно уничтожить до конца, чтобы я наложила на себя руки. Нам присылали конверты с метками. Черные такие. Сначала мы не понимали, как кто умрет, но перед тем, как поехать к тебе в Адану я нашла три конверта. Сена, Акшин, Аличо. Нашла три фигурки: русалка, ангел и книжка. Совсем маленькие, чтобы их заметить, но я нашла их. После того, как я приходила в дом к Мелике, после дня проведенного с твоей семьей у меня мимолетно, перед самым погружением в сон возникала мысль: «как бы я умерла»?
— Караджа, остановись.
— Невыносимо, верно? — цокнула я еле слышно. — Вчера такой же разговор у меня состоялся с дядей Джумали. Спасибо тебе, что настолько разрушаешь меня, что я впервые осмелилась и набрала ему, чтобы излить душу. Призналась, как ожидала, что за мной придут и уничтожат. Сказал не позволю, но я как будто находилась, как раз в том моменте, дне, стояла около могил моих родных, как только похитили Акшин и ждала, ждала, когда моя очередь настанет. Не наступила. Я начинаю подумывать, что палач продумал и это, — я протянула руку и погладила еле ощутимо по короне, которую он назвал своей, когда я только нарисовала. — Возможно, там лежала Корона. Как думаешь, ты способен убить меня, Азер?
— Ты сходишь с ума, Караджа. Вернись ко мне, пожалуйста, — меня крепко схватили за щеки, заставляя посмотреть в глаза убийцы.
— А что мне за это будет? Ты вернешься в тот день и не дашь Юджелю дозу, которая и убила Акшин? — его руки бессильно упали, а он стал сам не свой, уязвимый, но я не стану нападать. Да, вот я и нашла за что тебя ненавидеть, Куртулуш.