– У нас обычно так не поступают, – уведомил Адзауро-младший.
– Я в курсе.
Он молчал, пока я слала доносы, но смотрел на меня очень внимательно. Не знаю, почему решила пояснить:
– Я не кадет S-класса, Чи, тут ты прав. Я крыса. Крыса из стаи Исинхая. А у нас в правилах использовать системные уязвимости планет, на которых приходится работать. Мы не играем по правилам, мы используем традиции и законы наиболее удобным для нас образом. Усек?
И я, достав новую жвачку, принялась, жуя экстракт мяты, натягивать отвратительно белые носки на ноги – это Ятори, как только войдем в дом, мне придется снять туфли, традиция, а светить голыми пятками перед старшими здесь не принято – тоже традиция. Итог – все женщины в огромном особняке Адзауро передвигаются как коровы на льду. Некоторое изящество, несомненно присутствует, но попробуй в новых хлопковых носках грациозно пройти по натертому до блеска мраморному полу… То еще удовольствие.
– Кей, – посмел вдруг этот назвать меня по имени, – а почему ты не кадет S-класса?
– Не прошла по баллам, – зло жуя жвачку и остервенело, натягивая носки, ответила ему. – И тест на психологическую устойчивость завалила. Еще вопросы?
Адзауро-младший отрицательно покачал головой. Вопросы у него были, но он проследил за тем, как я жую жвачку и каким-то образом осознал, что если я жую – настроение у меня то еще. Неужели он способен обращать внимание на чужое эмоциональное состояние? Странно.
Еще более странным было его тихое:
– Тест на психологическую устойчивость заваливают обычно те, кто подвергался насилию в детстве. Чаще всего сексуальному.
Надевая туфли, серьезно ответила:
– Чи, поверь – психология явно не твоя стезя.
– Я ошибся? – вновь вскинул бровь наследник клана, и неожиданно поправил: – Акихиро.
Теперь вопросительно вскинула бровь я.
– Ты не внимательно читала мое дело, – улыбнулся мне Адзауро. – Чи – имя дающееся при рождении, и оно обычно включает в себя надежды на будущее их ребенка. Это второе имя. Первое – мужчина должен заслужить сам. Я Акихиро. Ну так, сообщаю на всякий случай, чтобы ты не опозорилась, назвав меня при всех детским именем. Готова?
Оторвать тебе голову? Да запросто!
Но едва ли мои устремления способствуют успешному выполнению задания.
– Аки-хиро, – повторила, пытаясь запомнить звучание.
– Перевести? – издевательски предложил Чи.
Буду так называть его про себя исключительно из вредности.
– Разберусь! – гордо ответила я.
И мы свернули к первым воротам.
Поместье Адзауро представляло собой… крепость. Три окружающие основное здание стены, охрана по периметру, в которую наши, конечно, втиснулись, но даже наши были вынуждены признать – в плане маскировки воины с Ятори их превосходили многократно. И все же – лучше были мы. По той простой причине что для нас не существовало границ, принципов, традиций и правил. Я сказала Чи правду – мы были крысами. Особой, правильно выведенной, практически неуязвимой и целостной стаей крыс. Мы могли выжить везде. В любых условиях, при любых обстоятельствах в любой обстановке. Мы подстраивались и… выживали, плевать какой ценой.
– Знаешь, – вдруг произнес Адзауро, – мне всегда было интересно, существует ли любовь.
Я, прекратив всматриваться в обстановку, выискивая своих людей, с удивлением глянула на него.
– А тебе? – вопросил он.
– Абсолютно нет, – усмехнулась я.
– Думаешь? – вопрос с подтекстом.
– Уверена, – криво улыбнулась идеальному парню. И так, на всякий случай: – Ты должен меня ненавидеть, Чи-крошка, иначе вся легенда полетит к чертям в кратер одного из ваших действующих вулканов. Мы же не хотим этого, правда?
Черные миндалевидные чуть зауженные глаза пристально смотрели на меня, на идеальных губах играла какая-то странная предвкушающая улыбка, в глубине глаз отчетливо читался интерес, вероятно чисто исследовательский.
Очередной мистер «ты точно в меня влюбишься». Уже даже не смешно. Но глядя на Адзауро-младшего я вдруг подумала – а посмотрел бы он на меня тем же, чуть восхищенным взглядом, когда я еще не была длинноногой блондинкой с идеальными параметрами? Что-то мне подсказывает, что нет. Что-то, что всегда становится каменной стеной на пути любых отношений… Травля в старшей школе, в принципе всегда оставляет след, а фотка меня прежней, всегда отрезвляюще действует… на меня. Никому больше я ее не показываю и не покажу. Правду… знает лишь Исинхай, он единственный, кто видел фото «до» и «после». Стеснялась ли я этого? Ни капли. Исинхай меня спас. Вытащил из ада. Научил, как жить дальше. Научил ставить цели. Научил многому. Слишком многому, чтобы сейчас я могла оставаться безучастной к его личным проблемам.