Но всё же стоит подыскать более удобный вариант для ухода. Не думаю, что от меня будет какой-то толк из-за того, что Мелори связался с монстрами, я вот вряд ли помогу выяснить, что они там задумали. К тому же охотник явно не намерен рассказывать, что же такое украл Пирожочек.
И получается: я ему не доверяю; он не доверяет мне; в итоге оба делаем вид, что ничего подобного. Я его не провоцирую, а он меня, возможно, ещё разок-другой подкормит, ну или вновь решит напоить тем чаем.
Дин выдал мне туфельки. Они были сырыми, видимо попытался придать им приличный вид, но времени не хватило досушить их. Ну надо же. Едва поморщилась, обуваясь, но ничего не сказала. Дали – бери. Нет – ходи босиком.
У входной двери он вручил мне всё тот же плащ. А я только сейчас вспомнила, что порвала платье. Осторожно, чтобы этого не заметил охотник, пока тот надевал очередную куртку – нет, он точно богат, – прошлась рукой сзади, пытаясь оценить масштаб ущерба. Если Дин не заметил, пока я ходила так по дому, значит никто не заметит, тем более, если я не буду снимать плащ. Он, конечно, выглядел не лучшим образом после ночной прогулки по грязным улицам, но, видимо, у людей такой вид в порядке вещей.
Мы вышли на уже знакомую улицу. При свете солнца она преобразилась, но по-прежнему оставалась тихим и спокойным местом. Окна домов встречали холодностью и отчуждённостью. Вдали видно было пару человек, которые куда-то неспешно шли дальше, на верх холма, утыканного домами.
Я залюбовалась солнечными лучами, что прыгали между деревьями, которые возвышались за постройками напротив. Тихое утро в людском городке.
Дин, закончив с запиранием двери – правда, не слышала на этот раз поворота ключа в скважине, но ему виднее, как закрывать свой дом, – взял меня за руку через ткань плаща. Этот жест уже начал казаться чем-то естественным, что само по себе неправильно, и мысленно себя отругала.
С собой он из дома прихватил тканевую сумку, которую перекинул через голову и оставил болтаться на боку. Из арсенала Дин взял кинжал, и подозреваю, это его любимое оружие, почти как у меня хвост.
На этот раз он повёл меня вверх по улице. Я, как и в прошлый раз, крутила башкой, чтобы рассмотреть, что здесь и как. Но мои попытки с первого раза запомнить всё провалились. Никогда не отличалась хорошей памятью. А мой взор, как и на занятиях для молодняка, блуждал по округе, внимание перепрыгивало от одной детали на другую, не создавая цельной картинки. За такую рассеянность мне частенько прилетало хвостом от наставниц. Собранной и усидчивой меня это не сделало, а вот увернуться от удара в большинстве случаев удавалось, что только злило надзирающего монстра.
Как итог: я прописалась в местном заброшенном колодце. Вода там ещё была – по колено и до жути грязная. Молодняк же с удовольствием принимал участие в наказании, поэтому сверху в меня могло прилететь что угодно под радостный гогот маленьких монстров. Вылезала я всегда грязной и голодной, потому как только по окончании вечерней трапезы спускали спасительную лестницу и мне разрешали уйти в барак. А значит, никакого ужина у меня не было и приходилось ждать утра, чтобы чем-нибудь перекусить.
Нам с Дином изредка попадались люди, но я предусмотрительно опускала взгляд и поправляла капюшон, который всё время норовил сползти. Мы шли по краю широкой дороги, по которой уже вовсю ездили повозки и телеги. Куда, зачем – кто их знает.
Запахов становилось больше и основная их часть принадлежала цветам и прочей растительности, которые росли в небольших земляных участках среди каменного моря. Эти островки зелени разделяли зоны для пешеходов и для повозок. По крайней мере, выглядело именно так.
Дин шёл не спеша, что меня сразу порадовало. В Конде он практически весь путь тянул меня, как тряпичную куклу. Мне однозначно это не понравилось, но разве что-то скажешь. А теперь и подавно, а то – не дайте, Первые Монстры, – назовёт ещё раз по имени. Мне одного более чем хватило, чтобы не дёргаться впредь необдуманно.
Видимо, надо было соглашаться на кличку. Там среди вариантов на «б» было что-то приличное. А то собственное имя мне нравится, но я уже начинаю бояться его как огня.
Моё внимание привлекло здание из красного камня. Оно было, как и все окружающие его дома, двухэтажным, но занимало значительно больше пространства, чем соседние. А цвет так и кричал, что в этом строении что-то интересное. И запахи, которые донеслись до моего носа, заявили, что там нечто совершенно неизвестное мне, потому как не могла найти сравнения для них. Резкий, острый и холодный аромат смешался с вонью сырости и плесени. Хотелось и закрыть нос рукой, и всё же ещё разок вдохнуть, чтобы понять, что это может быть.
Дин уверенно направился к крыльцу красного дома.
Только не говори, что ты хотел прогуляться до этого места. Но выходит, что так.
Войдя в небольшой и пустой холл, Дин потянул меня вперёд, не говоря ни слова. И правильно, зачем? А я вот начала уже нервничать, вычленив запах, присущий смерти, – мёртвая плоть. Она здесь была. Есть.
А возможно ли, что меня привели сюда, чтобы приобщить к коллекции умерщвлённых монстров? Слышала, богачи любят покупать чучела страшных существ и пугать ими своих изнеженных гостей.
Нет, нет, нет. Не хочу.
Думаю, за живого монстра платят больше. Вот, откуда у него могут быть золотые монеты. А я со своими поисками подходящего момента затянула удавку на собственной шее. Чтоб я ещё повелась на чьё-то спокойное поведение... Хотя не будет такой возможности, по видимости.
Я замедлила шаг, напугавшись собственных выводов, что не укрылось от охотника.
– Зайдём к одному моему знакомому, – сказал он, даже не обернувшись.
Это чтобы я не заподозрила обмана, увидев твои лживые глаза?
Мы прошли холл, поднялись по небольшой лестнице и попали в следующее помещение. Отсюда шла лестница вверх и вниз. Справа были распахнуты большие двери. Налево уходил коридор. Мертвечиной несло снизу, хоть и пытались скрыть зловоние за резкими и малоприятными запахами.
– Дин! Давно тебя не было видно, – прямо-таки пропел голос, принадлежавший вышедшей из открытых дверей женщине.
Она была одета в бледно-розовое платье, с трудом вписывающиеся в известные мне фасоны: плотный корсет облегал её стан, грудь — будь она неладна — пыталась выпрыгнуть из своего тесного плена, а руки и плечи ничем не прикрывались. Тёмно-каштановые волосы, собранные на макушке, не мешали разглядеть все нежные места на её шее.
Аж зубы зачесались, требуя вонзиться в эту голодранку. Моя юбка по сравнению с тем, что было у этой незнакомки, очень и очень приличная. У той же наблюдался сверху кусок плотной ткани, прикрывающий её едва до середины бедра, а ниже шло прозрачное скопление складок, но ноги были прекрасно видны. Кажется, у кого-то сейчас либо охота на самца идёт, либо брачный сезон в разгаре. Ох, и нелегко же человеческим мужчинам должно быть, раз такое у людей может длиться без перерыва на более важные дела.
У створгов с этим всё проще: брачный сезон раз в году и всего три дня. Только в эти дни можно зачать новое потомство. А вот охота на самца начинается заранее, чтобы в разгар сезона тебя выбрал приглянувшийся тебе самец. Не всегда охота удается, всё-таки створги-мужчины сами решают, кого облагодетельствовать своими природными данными, и тщательно подходят к выбору нужных им самок. Да, каждый самец преспокойно может заявить права на несколько женщин, при надобности учинив драку с соперниками.
В общей сложности всё отнимает у нас не больше нескольких недель. И это без учёта последующий беременности практически у всех женщин разом. Хорошо ещё, что длится она не дольше одного охотничьего сезона – это три лунных танца[15]. А после почти три сезона тишины: все занимаются своими делами, пока опять не приходит время плодиться и размножаться.