Николай почувствовал, как у старшины Черемных, которого он обнял, колотится сердце. И, чтобы разрядить напряжение минуты, он громко сказал:
— Тьфу! Какая у тебя борода колючая. Завтра же побрейся.
Затем махнул Юрию рукой:
— Ну, до рассвета!
— Ты б остался, — попросил Юрий.
— Как это остаться? Что ты! С моими ребятами… — Николай не договорил и задорно тряхнул головой. — Мы им покажем!
Десантники скрылись, пригибаясь к земле.
Впереди над деревней взлетела еще одна немецкая ракета и осветила безлюдное поле, пустые дороги, стройные ряды тополей по краям. Юрий лег под деревом у шоссе. Слабый ветер шевелил ветки над головой. Он поднял глаза к небу, в просветах меж туч блестело несколько звезд.
Юрий восхищался смелостью и дерзостью Николая и его бойцов. «Как они свободно действуют!» И все-таки в настоящем бою все было совсем не так, как представлялось ему раньше, в танковом училище.
Позади в машинах экипажи переговаривались меж собой. До Юрия долетел приглушенный голос его механика Ситникова:
— Ничего. Еще все впереди. Это ж была — просто так — мелкая драчка.
Юрий понял: он ошибся, посчитав произошедшую стычку за настоящий бой. «А как же придется действовать в еще более сложной обстановке?» Он почувствовал: в нем пока нет чего-то такого, что есть у Николая. «Чего?».
Что же надо офицеру еще, кроме отличного знания воинских уставов, знания машины, умения стрелять, командовать? Юрий подумал, будет ли в нем самом это «еще»? Но вскоре тревога за Николая вытеснила эти мысли. А вдруг они не смогут выполнить приказания комбата?
Глава 3
— Отдохнем: дальше ползком придется, — Николай сел, сдвигая пилотку на затылок. Десантники остановились на краю пшеничного поля. Все молчали, и он спросил: — Чего приуныли?
— Тьма какая…
— Ночь темней — автоматчик сильней, — спокойно сказал Николай.
Он очень хорошо понимал, что чувствовали его бойцы. Когда отойдешь от своих, но еще не сблизишься с врагом, когда время отсчитывается ударами сердца, — в эти напряженные секунды главное — не потерять бодрости духа. В томительном ожидании мозг словно раскален, смотришь вперед до боли в глазницах, слушаешь так, что, кажется, почуешь, как упадет на землю волос. Нервы натянуты. В этот миг хорошо отвлечься хоть какой-нибудь пустяковой шуткой.
— Вот когда я в кавалерии служил… — начал кто-то.
— Да ну? — живо подзадорил Николай.
— Тоже бывало: ночь темна, лошадь черна, едешь, едешь, да пощупаешь: тут ли она?
Угадывалось, что бойцы улыбаются. Николай был доволен. Только самый молодой из всех — Петька сидел рядом, касаясь плечом, и вздрагивал. Николай обнял ординарца:
— Сейчас, Петр Васильевич, проползешь метров пятьсот по-пластунски, жарко станет.
— Да я не замерз.
— Вижу, вижу.
— У вас, товарищ гвардии лейтенант, хорошо бьет автомат? — спросил кто-то.
— О-очень. Помнишь, у бабки в хате стояли, он с гвоздя упал — семь горшков разбил.
Все зажимали рты, прыская со смеху.
— Хватит. Поехали. А то еще хохотать начнете.
Николай пополз первым. Он торопился, но часто останавливался и слушал. За полем начались огороды. Между грядок двигаться было легче. Не ощущалось ни усталости, ни взмокшей от пота спины. Только сердце билось учащенно, и от волнения захватывало дух.
Автоматчики проникли в селение, не встретив ни одного вражеского солдата. Они встали в полный рост и поодиночке начали перебегать в темноте от дома к дому. Постепенно пошли, принимая все меньше и меньше предосторожностей.
Вдруг Николай споткнулся и упал: что-то ударило его по ногам пониже колен. За ним повалились на землю еще двое. Со стороны раздался громкий окрик:
— Хэнде хох!
Николай пополз вбок, еще не понимая, что случилось. Остальные рассыпались по сторонам, взяв автоматы на изготовку.
— Хэнде хох! — снова закричали из дома. Голос показался очень знакомым.
— Солидол, — произнес кто-то испуганным голосом.
— Свердловск! — закричали в ответ. Из дома выбежал старшина Черемных с бойцами. Николай поднялся, посветил фонариком и увидел проволоку, туго натянутую поперек улицы.
— Здорово придумали? — подскочил к Николаю старшина. — Удирающих задерживать.
— Плохо, — ответил Николай, отряхиваясь. — Любая легковушка, не говоря уже о танке, порвала бы вашу преграду.