Лейтенант посмотрел на часы:
— Ребята всего сорок минут спят. Через полтора часа разбудишь помкомвзвода, и он даст подмену.
Автоматчик покосился на развороченные полы, вырытые траншеи вдоль стен, выдолбленные бойницы и, подавив вздох, приложил руку к виску:
— Разрешите идти?
— Взгляни, наблюдающий на крыше не уснул?
— Не-ет. Сидит с биноклем.
— Курево-то есть у вас? — спросил Николай.
— Нету, товарищ лейтенант.
Вынув начатую пачку сигарет, Николай разделил надвое и половину протянул бойцу.
— На, держи… Покурите — легче сон перебороть. Надо запасаться табаком.
— Куда его? Мы ж все карманы патронами набили. Ничего. Бригада подъедет — получим. Сводка информбюро еще не известна, товарищ гвардии лейтенант?
— Нет пока. Одна рация с бригадой связь держит, второй экипаж спит.
— Что же сказать отделенному?
— Скажи, что ребята славно поработали. К обороне приготовились. Сейчас спят и крепко надеются на вас.
— Все будет в порядке! — уже бодро ответил автоматчик. — Счастливо оставаться!
Николай лег, растянувшись на спине рядом с ординарцем, и быстро заснул. Через пробитую в стене дыру тонким лезвием проник солнечный луч. Шли часы, и луч перемещался. Сначала он упал на ноги Николая, на сапоги с распяленными голенищами, за которыми торчали магазины автомата. Потом лег на брюки, запачканные землей и кирпичной пылью. Затем на грудь с оттопыренными карманами гимнастерки и орденом, на верхнем кончике которого была отбита эмаль. Наконец, добрался до небритого подбородка, осунувшихся щек и, пригрев сомкнутые веки, разбудил лейтенанта.
Николай открыл глаза и отодвинулся от солнечного луча. Наверху послышался шум. Это по крыше застучал сапогами наблюдающий. Через минуту он вбежал в дом. Увидев командира, бросился к нему:
— Товарищ лейтенант, товарищ гвардии лейтенант!
Николай напустил на себя спокойствие, положил руки под голову.
— Что такое?
— Танки! — шептал автоматчик.
— Где-е?
— Справа по дороге, что тополями обсажена.
Стараясь не показать, что это его встревожило, Николай сел.
— Много их?
— Не видно. Только пыль одна. Уже близко.
— Буди ребят.
Автоматчик отыскал среди спящих Александра Черемных и затормошил его:
— Старшина! Старшина! Подъем!
Николай, сохраняя медлительность в движениях, подошел к окну. Он знал цену самообладанию в такие минуты и подумал: «Если идет много танков, то придется очень туго. Юрий с двумя машинами ничего не сделает».
За полями неубранных хлебов к небу поднимались огромные тучи пыли. Ветер дул в их сторону, и как ни старался Николай расслышать звук моторов — не смог. Лицо его нахмурилось, потемнело. Морщинки вокруг глаз вздрагивали.
— Товарищ старшина, старшина! Подъем! — Автоматчик тянул помкомвзвода за гимнастерку. — Спят, как мертвые!
Николай вынул пистолет и выстрелил в потолок. Как по команде, автоматчики вскочили, будто и не спали вовсе.
Все в ожидании смотрели на командира, который стоял к ним спиной у окна. И тут отчетливо послышался рев мощных советских моторов. Этот звук ни с чем нельзя спутать.
— Ура! Наши идут, — закричал кто-то во весь голос. Автоматчики зашумели. Тихо, чтобы не нарушить веселья, Николай подозвал одного из сержантов.
— Нуртазинов, готовь свое отделение в пешую разведку. До следующей деревни. Узнать, что за рощей. Есть ли оборона и как проходит? Пообедаете и отправляйтесь. Часа на полтора — не больше.
Сержант, сузив раскосые глаза, весело отчеканил:
— Есть, товарищ гвардии лейтенант! Разведаем все, что нужно.
Рокот моторов и лязг гусениц хлынул в деревню, затряслись стены. Проголодавшиеся десантники ринулись к приехавшей с танками кухне. Через несколько минут они уже шумно обедали во дворе того самого дома, где готовились обороняться. Старшина Черемных принес гармонь, которая хранилась в автомашине помпохоза, стряхнул с нее крошки сухарей и растянул меха. Мелодия вырвалась сразу громко, задорно, со звоном и переливами. Николай подмигнул гармонисту и запел свою любимую:
Голос у него был простуженный, незвонкий. Но он с большим чувством выговаривал слова:
подхватили остальные.
Миша Бадяев; десантник с остреньким носом, лукавыми карими глазами, дурачась, вскочил на спину своему приятелю-радисту. Схватив как вожжи, болтавшиеся на черном шлеме провода переговорного устройства, он высоким дискантом старался перекричать всех: