Шире и яснее осмысливалось все сделанное в бою, когда Юрий посмотрел в спокойной обстановке на пройденный накануне путь. Он торопил механика. Они изъездили все окрестные дороги и везде было видно, что по этим местам прошли советские танки.
«Это ведь мы», — думал Юрий, выискивая то, что было сделано его танком.
Вскоре повстречалась колонна наших войск. Пехотинцы приветливо замахали шапками и окружили танк, с уважением разглядывая пробоины и царапины на броне. Юрий выбрался из машины, отыскал командира полка и обстоятельно рассказал ему о дорогах, о возможных встречах с противником. Отправляясь снова в город к своей бригаде, он высунулся по пояс из люка и долго смотрел назад, где по шоссе за ним тянулась колонна с орудиями, пулеметами, «катюшами», автомашинами, минометами — со всей той бесчисленной техникой, которой насыщены советские войска.
«Сколько силы!» — восхищался Юрий. Какое-то новое чувство окрыляло его. Он понял, что его танк, он сам — это капля в бурном стремительном потоке. И от нового ощущения сердце словно забилось учащенней, он почувствовал себя сильнее.
На обратном пути механик выжимал из мотора предельные скорости. Танк мчался, подпрыгивая на буграх и мерно покачивая длинным стволом орудия. Юрий замечтался, опустившись в мягкое сиденье. Он думал о Николае, о спорах с ним, о гвардии капитане Фомине.
Порывистый рев мотора и пулеметная пальба встряхнули его. Он включил свои наушники и услышал, как механик Ситников кричал:
— Давлю-ю! Чеши, ребята, в оба пулемета! Не жалей дисков!
Юрий выглянул в верхний открытый люк. Танк вертелся в колонне вражеского обоза, все трещало под ним и рассыпалось.
— Бросьте забавляться, — остановил Юрий свой экипаж. — Вперед. Каждым заплутавшимся фашистом не будем заниматься.
— Так это штаб какой-то.
— Давай вперед.
Механик Ситников подковырнул правым бортом еще один вражеский бронетранспортер и повел танк дальше. Подъезжали к окраине города. В этот миг оглушительный взрыв сзади потряс машину. Мотор заглох. Юрий опять высунулся наружу и увидел, как его танк атаковало человек двадцать. Немцы выпускали гранаты из специальных труб — приспособлений для метания.
— Фаустпатроны! — закричал башнер. Он включил поворотный механизм башни. Башня завертелась, пулемет ее зачастил короткими очередями. Но взрывы «фаустов» обрушились со всех сторон. Юрий видел, как летели в них эти шарообразные гранаты, помахивая хвостами со стабилизаторами.
Что было дальше — припоминалось с трудом. Танк загорелся. Гвардейцы выскочили, отбиваясь пистолетами и «лимонками». Юрий выбрался последним, когда машина уже пылала. Он видел свой экипаж, они держались кучкой и дрались врукопашную. Он не успел сделать к ним и нескольких шагов, как теплая волна толкнула его в затылок.
Что произошло потом, он никак не мог припомнить.
Голова была тяжелой и ныла, все тело подрагивало мелкой дрожью, и Юрий морщился от этого неприятного ощущения. «Коробка наша, очевидно, взлетела в воздух, — решил он. — Но где же я сейчас?»
В комнату, чуть приоткрыв дверь, впорхнула маленькая женщина со свечой в руке. Она осветила беспорядок. На стульях валялись платья, на полу — раскрытые чемоданы. На цыпочках она приблизилась к Юрию и заглянула ему в лицо.
— Бонжур! Комман алле ву? — певучим голосов начала она и что-то быстро затараторила, охая и дружелюбно улыбаясь.
Юрий понял только, что она говорит по-французски.
— Кто вы, и почему я у вас? — спросил он по-немецки.
Она легко перешла на немецкий.
— Вы лежали в грязной канаве два квартала отсюда. Я спасла вас. Сейчас вы в моем доме. Не бойтесь, вам ничто не угрожает.
От нее очень сильно пахло духами. Их запах показался Юрию странно знакомым. Он вежливо поблагодарил ее за внимание и спросил:
— Вы нашли меня возле взорванного танка?
— Да, да. Я пробиралась к своей знакомой за свечами. Электричество перестало гореть. Увидела вас, вы лежали без памяти, но дышали. Я сказала себе: Эмма, ты должна спасти русского офицера. Русские — настоящие мужчины. Я прошлой ночью уже видела ваших солдат.
— Благодарю, — Юрий поднялся с кровати и учтиво поклонился.
Эмма прилепила свечу на туалетный столик и захлопотала.
— Вы оправились после контузии, но вам следует еще отдохнуть и подкрепиться. Хотите коньяку или рому?