«Это испытание. Его надо преодолеть. И я знаю, что есть ключ. Это загадка», — успокаивала себя Валерия, глядя на медленно разгоравшийся костерок. Казалось, языки пламени, отсвечивающие в серых сумерках, вновь сложились в разрастающуюся тень с острыми очертаниями волос, точно гребень древней рептилии, дилофозавра.
Когда-то в детстве Валерия увлекалась немного палеонтологией, но вновь ее предупредили: «Ты что, собираешься копаться в земле в поисках скелетов? Нет-нет, это не для тебя». От воспоминаний во рту появился неприятный привкус, притом то ли средства для мытья посуды, то ли вообще стирального порошка, точно ее отмывали и отбеливали, как тарелку или белье, на протяжении всей жизни, не оставляя ни одного пятнышка, никаких альтернативных путей. Теперь только эта роковая встреча с побежденным злом внесла свои коррективы. Да, пожалуй, на дилофозавра он был очень похож: волосы острые, как гребень; зубы тоже острые, ноздри узкие и хищно приподнятые, глаза почти рептилии, хоть более выразительные. И лапы загребущие, не как у тираннозавра.
«Договорились же, что ночью… Нельзя оставить всем меня в покое?» — зло подумала Валерия, уже не деля людей и не совсем людей, духов каких-то. Она не задумывалась, кто ей являлся. Она даже не удивлялась, что видит уже не только Бугимена. Потому что он только собирался проявиться из лепестков медленно угасающего костерка конспектов, как его что-то спугнуло. Кто-то…
Валерия подняла глаза и увидела, как по проводам, висящим над улицей, между фонарей, бесцеремонно шествует полупрозрачный не очень высокий тонкий паренек в синей толстовке и с деревянным крючковатым жезлом в руке. Девушка задумчиво уставилась на это создание, явно не человека, хотя от обычных людей его отличали только снежно-белые волосы.
— Ты видишь меня? — весело встрепенулся мальчишка, которому на вид было лет восемнадцать. Безбородое свежее лицо оживилось задорной улыбкой.
— Вполне ясно, — ответила сухо Валерия, вспоминая Песочника: — Еще один забавный человечек.
— Джек Фрост к вашим услугам, — поклонился полупрозрачный пришелец, легкой пушинкой слетая с проводов. — Новый Хранитель. Озорства и Веселья.
— Фрост? Ты гололед устроил? — окинула взглядом улицу девушка. Вокруг плохо убранный снег смешивался с бурыми комками грязи. Что ж, таков ее город, не знавший ярких красок, особенно зимой. А эта новая галлюцинация представлялась Хранителем Веселья. Вечный оксюморон ее мира.
Паренек замялся, заразительно улыбаясь, не скрываясь, лишь перебирая длинными пальцами по кривому жезлу-палке. Валерия отчего-то только раздраженно отвернулась:
— Веселья, значит. А то, что люди руки-ноги ломают, тебя не волнует. Хорошенькое у тебя веселье.
— Зато дети радуются. Снежные города строят, — беспечно развел руками новый знакомый. Впрочем, они все казались смутно знакомыми Валерии, точно она в детстве отчетливо их всех видела, слышала, даже разговаривала. Но под строгим и неусыпным надзором родителей научилась игнорировать, а вскоре и вовсе перестала замечать. Сначала они сделались полупрозрачными, а потом и вовсе исчезли, когда в них перестали верить.
— Радуются те, кому есть с чего радоваться. Вот этого порадуй что ли. — Девушка кивнула в сторону подъезда, где с легким щелчком двери скрылась мамаша с ребенком и собакой.
Соседи с третьего этажа, про них Валерия успела узнать четко четыре вещи: жена всегда заплаканная, муж всегда побитый, оба нетрезвые, а ребенок поцарапанный и худющий, да еще собаки менялись так часто, словно их на закуску к выпивке пускали. Глядя на эту семейку, девушка видела только какой-то черный туман… Дети без будущего. Радость на дне бутылки. Какие уж тут помогут добрые сказки? Что они по-настоящему меняют?
«Кое-кто заслужил видеть кошмары», — подумала Валерия, задумываясь о таких «милых родителях». Конечно, свои собственные по сравнению с такими казались замечательными людьми. Сладкая блестящая обертка благополучной жизни. По сравнению с чужими проблемами свои всегда можно выставить ничтожными, найти силы двигаться куда-то дальше, победить всепоглощающий страх этой реальности.
— Я попробую! — решительно сжал кулаки паренек, взмахивая своим жезлом. Его белые брови нахмурились, а круглое лицо подернулось не злобой, а скорее целеустремленностью. Похоже, он ответственно подходил к своему долгу. Он взлетел и устремился к окну дома.
«Что ты можешь? Дать минутную радость? Веселье на фоне катастрофы?» — вздохнула Валерия, но вскоре заметила в окне третьего этажа поцарапанное лицо тощего мальчишки. Он улыбался Джеку Фросту, который рисовал что-то морозными узорами на замызганном стекле.