— А что будет, когда ты сломаешь меня? Было бы куда дальше ломать птицу с оторванными крыльями… Что ты получишь, силу, власть? — обратилась к нему Валерия.
— Думаю, удовлетворение, — отвечал Бугимен, но усталость надламывала и его: — Надежду на то, что я еще на что-то способен, что я не потерял свою силу.
— Значит, тебе так же больно, — стряхнула с себя лишний черный песок Валерия, добровольно приближаясь, но на ее губах играла злая ухмылка. — Ха-ха, надежда у страха, у отчаяния. Какой оксюморон! Думаешь, невозможно жить без надежды? Ты все надеешься вернуть самоуверенность, коварность. Зачем?
«Зачем» — она задавала такой вопрос почти каждому, кому-то мысленно, кому-то открыто. И никто не отвечал, все терялись в бесконечном умножении этой ловушки, точно в отражениях темного зеркала, поставленного напротив другого такого же. Оно уводило куда-то в бесконечность разрозненных мыслей. В конце концов, все терялись. Да и сама Валерия всегда ощущала, словно падает в огромный бездонный колодец, где ждала не Страна Чудес, а что-то хуже, бесконечная бессмысленность. Сначала и Король Кошмаров удивился, точно впервые кто-то говорил с ним об этом.
— Чтобы получить власть, победить врагов, завладеть умами… — не совсем уверенно завел он свою старую шарманку, лишь распаляя азарт и гнев Валерии:
— Зачем все эти иллюзорные тающие цели? Они так бессмысленны. В них нет смысла, они не принесут ни боли, ни радости.
— Но ведь ты не знаешь меня. Для меня это важные цели, — почти рычал Король Кошмаров, но сдерживал себя, точно пес на цепи. Похоже, угрожать силой ему не позволяла самооценка, он считал, что способен сломить и одним своим авторитетом.
— Зря ты надеешься, — глухо прозвучал голос собеседницы. — Надежды нет…
Она сидела на диване, обхватив колени руками, поправляя складки бледного платья, затем устало вытянула ноги, посмотрела на замерзшие ступни с костлявыми ровными пальцами. Тело — о, эта внешняя оболочка — воспринималась чем-то отдельным по сравнению с душой, дополнением к разуму. Затем она поднялась, пересекая комнату, не замечая леденящие прикосновения уплотнявшихся черных лошадей. Кажется, с каждым днем она все больше уходила в мир призраков, все отчетливее видела их. Но на этот раз ее зацепило нечто иное.
Надежда. Надежда Короля Кошмаров.
Она плескалась золотыми свечением за завесой черного песка. Прямо там, где и живет душа — возле сердца, по центру. Валерия с интересом и одновременно скрытой завистью приближалась к этой находке, которая раньше была для нее незрима. Теперь же она отодвигала мутные завесы, точно мясистые листья в джунглях.
Король Кошмаров попятился, когда девушка вплотную приблизилась к нему и с ловкостью пантеры впилась в черный песок, из которого он сам состоял.
— Что ты делаешь? Эй! Руки убери! Не смей трогать черный песок! — голос его взвился пронзительным восклицанием, испуганным, обиженным. — Нет!!! — он поспешно отлетел к окну, хватаясь за то место, где еще недавно было слабое сияние, хрипя: — Кх-х… Больно!
— Я пытаюсь вырвать твою надежду, — яростно проскрежетала Валерия. — Ты не имеешь на нее право так же, как и я. Надежда — не для тебя! — Глаза девушки ненормально горели, на лице застыла гримаса не то боли, не то торжества. Она почти разгадала загадку. Но еще больше ее охватывало ненормальное веселье: все на что-то надеялись, даже тот, кто эту надежду обычно убивает! Только она не замечала в себе ни единого светлого всполоха.
В тот миг Бугимен схватил ее за горло, оказавшись вполне материальным, сдавил стальной хваткой нежную кожу.
— Ну, хватит! Может, так ты поймешь, что говоришь с Королем Кошмаров? Ты не имеешь права!
В голове у Валерии все смешалось какой-то несуразицей, вся жизнь пронеслась, возопила вмиг диким хором и обрушилась в дальние глубины сознания. Пожалуй, и дорожить нечем. А если наутро родители обнаружат ее хладный труп в спальне? Да они убьют друг друга от самообвинений!
И только этот страх возвращал желание жить. Только он делал по-настоящему больно, когда перепуганный внезапной выходной Король Кошмаров намеревался задушить ее, выкачать свою долю ужаса, бросить тряпичной куклой. Бились они, точно два змея, а солнце утонуло в стране сумерек.