— Ты точно ненормальная… — выдохнул тем временем Король Кошмаров, держась за руку. Там от золотого песка разлезлась непроницаемая ткань, а на серой коже пузырился как будто химический ожог от плеча до запястья. Выглядело страшновато, пусть даже не красная, а черная кровь запеклась над обугленным мясом и пленкой.
Валерия едва подавила тошноту, когда пригляделась, лишь пробормотав по наитию:
— Полярная магия, значит.
Ей самой делалось невольно больно, руки покрывались пупырышками, она как будто чувствовала чужую боль. Вероятно, он заслужил, потому что поплатился как раз той рукой, которая душила ее. Похоже, Хранители уже вышли на его след, как и обещал Джек Фрост. Но просто смотрели, чем все это закончится. Они все-таки выполнили ее просьбу.
— Это только сейчас так стало, раньше… Раньше я его сумел поглотить в черном песке снов. Но он восстановился, — отвечал сдавленно Бугимен, все еще скрываясь в темноте дальнего от окна угла. Странно, вроде бы дух, а боль-то его терзала вполне человеческая.
— Правильно. Все, что сверх — опасно, сулит последствия. Ты сам виноват, — кратко кивнула Валерия, одновременно соображая, что ей делать. Может, оставить, как есть. Пусть мучается, пусть его терзает вечная боль. И душевная, и физическая. Впрочем, большим чудовищем его бы уже не сделали, а стать лучше — тоже монстрам не дано. Наверное. Что если и она какой-нибудь монстр, если в ней не осталось ни капли надежды? Только метроном дней, только воля серого города.
— Я хотел, чтобы меня видели, все, весь мир! — воскликнул Бугимен раненым зверем.
— И что же в итоге? — наступала Валерия, сознавая, что под прессом всего этого ужаса окончательно потеряла страх.
— Меня не видит никто, — он отрешенно уставился в потолок, лишь судорожно вздрагивая, когда проводил по ожогам, стремясь засыпать их черным песком. Но его не хватало, он весь иссяк, благодаря яркому сиянию. Побежденное зло обязано оставаться побежденным, иначе дрогнет мировой порядок. Жаль только, что мир раскачивали сами люди, и не стоило перекладывать ответственность на каких-то мрачных упырей.
— Ну… я-то вижу.
Валерия подошла вплотную, отчего Бугимен превратился в тень на стене и переместился в другой угол комнаты, но девушка последовала за ним.
— Да куда ты… — почти рассмеялась она. «Страх, сотканный из собственных страхов и недоверия», — поразилась Валерия. Стоило только скинуть оковы его иллюзий, как Король Кошмаров оказался сам бессилен. На этот раз он не попытался сбежать, только рвано вдыхал и выдыхал, мотая головой, явно, чтобы не заскулить, что было бы ниже его достоинства.
Валерия еще раз внимательно глянула на ожог, который покрывался обугленной корочкой, от него исходил запах паленой плоти, не древесины, а того самого противного, что витает в ожоговых отделениях. Как минимум, не хотелось терпеть такое в своей комнате. Валерия размышляла, что может и что должна сделать. Да ничего она не должна этому упырю!
Оставить его на заточение, пусть вечно терзается от световых ожогов. Но она еще не до конца разгадала его. Она нашла на короткое время свой смысл жизни, какое-то занятие, кроме слабого перебирания сумрачных дней календаря.
Бугимен все пытался засыпать рану, лишь шипя и заунывно вздыхая. Валерия поглядела на себя, осознавая, что сама состоит отчасти из черного песка, который вился над ее головой. Да вот же! Вот же ее дурные сны, только ее, созданные ею. Она поддела песок своих кошмаров на пальцы, засыпая рану. И та заросла, серая кожа вновь сделалась гладкой, вновь покрыла жилистые мышцы. Король Кошмаров с удивлением уставился на Валерию. Оба ощущали явную неловкость, точно нарушили протокол субординации или правила этикета.
— Ну вот, теперь у меня, кажется, не будет никаких снов, — заключила отстраненно девушка.
— В древности все боялись меня… — так же, как будто, не по теме разговора начал собеседник. — А потом я перестал для них существовать. Когда в тебя не верят, ты постепенно исчезаешь. Таков удел духов.
— Да и людей… — эхом отозвалась Валерия. — Значит, ты выбрал меня, чтобы не перестать существовать? Чтобы тебя не пожрали собственные кошмары. Да уж, глуповато быть съеденными лошадьми.
— Выбрал, — сознался Бугимен, отворачиваясь, лохматя жесткие волосы, заглаживая их назад.
— Вовремя. Я тоже почти не существовала, потому что в меня перестали верить, — подавила ненужные слезы Валерия, голосом матери упрекая себя в эгоизме. «Ты эгоистка, у тебя все есть. Смартфон, квартира, машина. Что тебе еще надо?» А лучше бы без смартфона и машины, без всех этих излишеств, наполненных пустотой отмирающих чувств, когда с Королем Кошмаров нашлось больше тем для разговоров.