— Но я не растворяюсь, я сгниваю, — почти с отвращением к себе заключила Валерия, скрещивая руки. — Значит, мой страх делает тебя материальным. И ты думаешь, так ты обретешь достаточно силы, чтобы захватить мир?
— С тебя одной мало, — бросил Бугимен, придирчиво рассматривая восстановленную руку, сгибая и разгибая пальцы. Черный песок призвать обратно не удавалось. И судя по тому, как злой дух косился на окно, в любой миг Песочник мог отправить его обратно в заточение одним метким ударом.
— Печально это слышать. Но я не мнила о себе слишком многое, — усмехнулась Валерия. — И что случится, если ты захватишь мир? Все будут видеть кошмары?
— И поклоняться мне! Дрожать от ужаса! — воодушевился неуравновешенный собеседник.
Валерия низко опустила голову, точно ворон перед бурей. Перед глазами стояла рябь телевизора, сотен выпусков новостей, звучали заголовки о количестве жертв то в одной, то в другой точке мира, далеко и близко. То пьяный водитель сбивал пешеходов, то очередной властолюбец чужими руками развязывал перевороты и войны. И тогда счет уже шел на тысячи. Разве какие-то внешние силы заставляли людей озлобляться до крайности и идти друг против друга? Почему же тогда не настал мир во всем мире, пока Бугимен торчал в заточении? Что, кроме снов, защищали эти Хранители?
Валерия не находила ответа, зато на восклицание собеседника резко осадила:
— А потом устроят ядерную войну, потому что будут ее видеть в кошмарах каждый день. И однажды не выдержат, у кого-то рука опустится на ту самую кнопку. Зато ты останешься «самым умным человеком на куске шлака». Комедия…
Она вспоминала очень неплохую антиутопическую графическую новеллу «Хранители», где прозвучала эта фраза. Мир казался ей такой же ловушкой, как и там. А сказочные персонажи — не для ее истории.
Бугимен замолчал, как будто впервые задумался, что случится после его победы, хмурился, растирая виски.
— Человечество перешло на ту стадию, когда оно боится самоуничтожения, а не апокалипсиса от высших сил, — продолжала Валерия. — И оно способно само себе устроить апокалипсис. Ты мог властвовать умами во время чумы или во время неурожая. А теперь… — Она горько усмехнулась. — Люди боятся людей. Достаточно слегка подтолкнуть их страхи кошмарами — они уничтожат друг друга. Но кто же тогда будет поклоняться тебе? Не ты ли перестанешь существовать, когда не найдется больше никого, кто будет бояться?
— Ты подала неплохую идею. Они разрушат мир, а я буду править горсткой выживших, — ухмыльнулся Бугимен, точно зацепился за новую нить размышлений и коварных планов.
— «Да уж»! — всплеснула руками Валерия, почти смеясь: — Радиоактивными новыми варварами, которые обречены на вымирание. Что ж… Тебя хватит еще лет на сто-двести. Потом… вы все исчезнете, — она спокойно вздохнула. — Мне-то уже окажется все равно, в этом районе убежищ нет, метро неглубокое. Нас сметет быстро.
Она давно медитировала о конце всего сущего, о том, что все имеет свое завершение. А дальше — либо делается пеплом, либо покоится в земле. И нет возврата, не стоит оно того, чтобы мотать пленку еще тысячи жизней. Что за гранью — неведомо. Если еще большие страдания, то и вовсе не ясен смысл.
— Раз такая умная, что же не дала Песочнику меня уничтожить окончательно? — язвительно обратился Бугимен.
— Ты этого хотел? — не отставала девушка.
— Конечно, нет.
— Если мир отдать только Песочнику… — она жестоко бросила: — То мы станем стадом тупых идиотов, которые в реальности жрут свою планету, лишь стремясь в счастливые сны, как в «Матрице». О, сколько будет чудесных намерений! Сколько великих начинаний в сладких иллюзиях. Но ничего из этого не может считаться настоящими действиями. Нет уж, вы оба нужны миру, Страх и Радость, как день и ночь, как два полюса мотивации.
— Оба… Нет, это бред! — скривил мину отвращения Бугимен.
Однако в это время Песочник снова подлетел к окну, засветился, проникая беспрепятственно через стекло. Король Кошмаров непроизвольно отбросил от себя Валерию, точно испугавшись, что Хранитель Добрых Снов способен и ей причинить боль.
Черная магия пронеслась темной стрелой, ударяя в непроницаемый щит, растворяясь в искрящемся золотом песке.
Валерия поднялась с пола, потерев ушибленную руку, и поняла, что в ее комнате разгорается самая настоящая битва, поединок, бессмысленный и бесконечный, как смена дня и ночи. Девушка проворно вскочила и встала между ними, бессильно всхлипнув: