— Беги! — воскликнул ей в тот миг Джек Фрост, заслоняя щитом от очередной атаки.
— Правильно, не мешайся! — неожиданно вторил ему Король Кошмаров. А дальше Валерия и сама не помнила, как ее подхватил один из черных коней, унося все дальше от поля боя, точно волной отлива, что утягивает в океан от берега.
После она сама ринулась без разбору через череду однотипных улиц, вздрагивая в панике. Слишком силен оказался шок первой битвы, пусть она играла в ней роль лишь почти бессловесного свидетеля. Но все-таки она добралась до дома, где захлопнула дверь, закрыла все замки и проверила все окна. Все ей чудилось, будто кто-то за ней гонится. Или еще что-то… Смутные видения из всех возможных дурных снов.
Но стоило немного успокоиться, как ее схватила в цепкие лапы бесконечная тревога за исход поединка.
6. Без пяти двенадцать
Она металась от своей неправильности из комнаты в кухню и обратно, желая, чтобы хоть ее ненормальные родители притащились поболтать ни о чем, хоть бабушки, да хоть кто-нибудь, лишь бы не думать, что случилось с Джеком Фростом и Королем Кошмаров. С обоими! Пусть чужими, но, в конце концов, они тоже стали частью завихрений ее жизни. Она винила себя в начале этой бессмысленной борьбы, хотя понимала, что на самом деле Бугимен и сам планировал напасть рано или поздно.
Ночь в окладе окна перечертила деревянной перекладиной старой рамы взгляд сквозь себя. «А ведь у меня нет штор», — заметила только теперь Валерия, пока стеклянный сумрак заполнял всю комнату, перетекая через щелочку форточки. И вместе с ним клубилась и растворялась болотным туманом то ли надежда, то ли отчаяние, как метающийся средь топей бледный огонек, что так напоминал глаза Короля Кошмаров. Или наоборот. Не каждый разберет головоломку теней, игры без ставок и гонки к победе.
Из кривого изгиба кухонного крана распухала капля, вбиравшая в себя искажением пространство всей кухни и хозяйку, которая устало села подле ноутбука. Она будто ждала, притом мучительно, да так, что сводило ноги и зубы.
Да, она ждала исхода поединка, а в душе все струны сплетались колтуном, иссякала музыка. Рояли ложились на крыло, уносясь прочь в дальние страны, все на юг, как будто север — слишком сложно. Ведь так наверх, все выше, точно стрелой разверстый небосвод делить границей свето-тьмы. Она же уходила не с музыкой, так с выстрелом. Так надо, длилась не-игра, но ночь томила ожиданием. Валерия схватилась за перо, вернее, шариковую ручку. И часами напролет писала разрывавшие голову рифмы. Стихи она сочиняла редко, ведь родители над ними смеялись, ведь у мамы в юности был изданный маленький сборник, а она-то кто, писака в сети… Но не для изданий и побед теперь пересекала бумагу убористым почерком с наклоном в неверную сторону. Она коротала часы, опасаясь, что даже утром никто не придет.
И больше никогда. А если уничтожили друг друга, то что осталось миру?
В ночи легко стелились ослепительные нити снов, точно Оле-Лукойе покинул пожелтевшие листы знакомых историй. Что ж… Может, именно его увидел как-то Андресен, может, всех их когда-то видели, но забывали об их реальности. И они все постепенно иссякали.
«Ты просто неправильная! Ты не имеешь права ни на свою депрессию, ни на свои слезы! Ты делаешь себе только хуже, живи уже, как все!» — отчитывал голос матери, засевшие в голове, пока Валерия то всхлипывала тихо, то мотала головой. И забывала, что в тишине квартиры никого нет рядом. Сбежать легко, вот километров много, на всех хватит дорог, а мысли примагнитят все обратно.
— Легко возносить достойных… Разбери, что с недостойными не так… — пробормотала Валерия, опускаясь на руки, плывя в кисее полусна. И чудилось ей снова, что она студентка, но почему-то филфака, сразу двух факультетов, да еще работа и прочее, будто еще не дома, а где-то в отъезде, в незнакомой стране, где все говорят по-английски. Там, в средоточии суеты, ей кто-то твердил, будто на носу сессия, будто в некий грядущий вторник экзамен, сразу двух факультетов. Слова уносились непониманием смыслов, она бродила между этажей, не то гостиницы, не то высотного здания чужого университета, при этом искала себе место, чтобы заснуть. Но все двери захлопывались, все номера объявляли занятыми. И она, согнувшись и уронив голову на стол, съеживалась в неприветливом отельном ресторане, пробуждаясь у себя на кухне.
«Если бы не моя глупая выходка с учителем географии», — осуждала она себя. Валерия вскочила, едва заслышав шаги, впитав их кожей, покрывшейся прикосновениями мороза.