— Господин лекарь! Эти ужасные пятна… что это?! Почему они так зудят?!
Расчесав одно место на руке до красноты, я даже ощутила настоящее жжение и смогла изобразить страдания.
Лекарь описывал течение болезни, пока мы все ускоряли шаг, и я снова якобы случайно обернулась, как будто бросая обеспокоенный и испуганный взгляд на лекаря, а на деле искала преследователя-слугу. Однако его уже не было видно…
Мы дошли до поместья. Ещё в первый раз, когда мы вышли из него, я удивилась контрасту между его наружностью и интерьером: снаружи роскошные позолоченные ворота ограждали ухоженный цветущий сад, тропинка от ворот была аккуратно вымощена ровным камнем, по сторонам от неё поднимались низенькие мраморные фигуры купидонов, держащих чаши с журчащей водой. Воплощение богатства и статуса. Но стоило дойти до крыльца, подняться по гладким мраморным ступеням и пересечь высокую тяжёлую дверь…
Одним словом интерьер можно было описать как «запустение». Большой проходной зал многократно отражал звук шагов, пока гости не ступали на тонкий, износившийся красный ковёр. От него пахло пылью, и от всего вокруг можно было ощутить этот лёгкий пыльный запах. Барельеф, изображающий колонны на стенах, в самых укромных углах был затянут паутиной. Картин на стенах не было, и вся эта опустошённость и неухоженность сильно контрастировали с моей комнатой, где на стенах висели уютные деревянные пяльца с пасторальными вышивками, а мебель и ткани дышали чистотой и ежедневным уходом.
Эти уют и чистота были заслугой Лорель, и её рука могла бы приносить их в любой дом, но судя по всему, она не собиралась брать на себя эту обязанность, даже если уборщицы поместья откровенно не справлялись со своей работой. И имела на это полное право.
Пока я об этом думала, в душе колыхнулась надежда, что однажды у Лорель будет такой дом, который она захочет облагородить и в котором будет жить с удовольствием.
Когда дворецкий пропустил нас, он тут же исчез в направлении кабинета, чтобы вызвать дядю. Я села на единственную кушетку в зале, периодически почёсывая пятна на руках.
— Госпожа, — ахнула Лорель, — у вас и на лице!..
Я с ужасом притронулась к щеке.
— О небеса! — повторила я её фирменную фразу, которую она произносила в моменты душевных потрясений, и воскликнула на грани слёз: — Я теперь всю жизнь буду безобразной?!
Судя по старательно сдерживаемой улыбке Лорель, от которой у неё слегка подрагивали уголки губ, я перестаралась.
Ну ладно, не страшно. Без лишних слов откинувшись назад и прикрыв глаза ладонью, я дополнительно почесала и лицо. Варрен и Энклс стояли в сторонке и тихо переговаривались. Навострив слух, я уловила разговоры на тему моей липовой болезни. Лекарь спрашивал что-то о заготовках лекарств, Варрен отвечал, а потом речь зашла о лечебном пансионе. Они ещё немного переговорили о свободных местах и необходимости срочно меня госпитализировать, и в самый этот момент раздались шаги дяди, спускающегося по лестнице.
Из-за довольно коротких ног он быстро шагал к нам, стремясь поскорее пересечь расстояние, и нервно потел — это было видно даже на расстоянии, по блеску его лба и верхней губы. Лекарь Энклс пошёл ему навстречу, тоже как будто стараясь ускорить дело.
Они поклонились друг другу — лекарь по правилам, а дядя коротко и отрывисто, после чего резко произнёс:
— Что случилось с моей племянницей?
Я снова поморщилась от рези в ушах. Его голос ударился о стены, срикошетил и как будто врезался мне в барабанные перепонки с утроенной силой. Надо спросить господина Вереска, с чем это связано и как от этого избавиться…
— Мой помощник заметил на рыночной площади, как юная госпожа упала в обморок, — своим бесцветным, сложным для запоминания голосом начал объяснять Энклс. — Долг лекаря обязывает меня помочь тем, кто находится в опасности, и мы отвели барышню в тень, после чего я провёл магическую проверку её состояния.
На словах о проверке дядя помрачнел и перебил:
— Вы не имеете права проводить осмотры без согласия опекуна!
— В ситуациях, где существует угроза жизни и здоровью, лекарь имеет право действовать без согласия пациента или его представителей, — мне не было отсюда видно, но по неподвижной фигуре врача складывалось такое впечатление, что и взгляд его на дядю был такой же неподвижный и пристальный, — но я спросил разрешения госпожи, и она позволила. Уважаемая госпожа, сопровождавшая девушку, не даст мне соврать, — он обернулся к нам и коротким жестом ладони указал на Лорель.
Та встала, расправляя плечи, и кивнула: