— Да и времена меняются. Я знаю, по крайней мере, три семьи основателей, что придерживаются моего мнения, — продолжал вещать король.
Я лишь хмыкнула на слова его величества. Не три, а четыре, но он пока об этом не осведомлен. Да, не обошлось тут без меня. Давно стоило нарушить спокойный и размеренный мир знати Стоунхилла, что кичилась чистотой своей крови, аристократическими корнями. Особенно хотелось насолить тем, что в свое время были совершенно несдержанны по отношению ко мне — девушке, что перенеслась в чужой мир, не имея ничего за плечами, кроме огромного потенциала. А ведь для таких семей не может быть ничего хуже любви — зова сердца. Всего-то нужно было найти подходящие пары для наследников. И дар Прорицательницы очень в этом пригодился.
Тогда я влюбилась в сильного и властного мужчину. Два года отношений, борьбы среди фавориток за внимание короля, учёба у придворного лекаря зельеварению, чтобы найти свое призвание в этом мире. А когда он сделал мне предложение, то…
— Ты не оставила мне выбора, — на моем запястье сомкнулся обжигающий холодом браслет.
— Знаешь, это я не узнаю тебя… — горько ответила я.
Иллюзия старой Марты стала сползать с меня, словно перчатка с руки. Седые распущенные волосы сменились водопадом жемчужных волос. Блеклые почти выцветшие глаза наполнились небесным сиянием. Старческая кожа разгладилась, приобретая ровный, здоровый цвет. Хриплый вздох раздался сбоку, и пальцы, что обжигали словно клеймо, сомкнулись на моем подбородке.
— Ты никогда не смотрела на меня так… В твоих глазах всегда плескалась любовь и искренность... — он склонился к моему лицу, обдавая запахом кардамона и горечью дубовой коры.
— Тогда я была глупой влюбленной девушкой, что оказалась в тяжелой, практически нереальной ситуации, а ты — мужчиной, что протянул мне руку помощи. Я приняла правила игры в твоем дворце и то, что должна бороться за твое расположение и внимание. Но, к счастью, я уже не та наивная и потерянная идиотка.
— Я не прошу быть со мной… Вижу, что не преодолеть нам прошлое. Не простишь ты. Но… если бы тебе было все равно, то ты не пришла бы спасти меня. Не привела бы… Прорицательницу, — Чарльз склонился ко мне слишком низко.
Только прав он… Не вытравить из меня прошлого. Я не ждала поцелуя и замерла статуей, не испытывая ничего. Дыхание не участилось, сердце не зашлось в сумасшедшем ритме, не побежали непрошенные мурашки по телу, не возникло никакого томления, а глаза не подернулись поволокой желания. И король это заметил, изогнул губы в кривой улыбке, скрывая досаду.
— Ты вылечил меня от больной привязанности к себе, — тихо проговорила я ему в губы.
— Ты так красива. Кажется, что и не было этих лет… разлуки.
— Предательства, ты хотел сказать.
— Вика, я думал, что ты умерла… — с горечью проговорил он.
— Считай так и дальше. Сними блокирующий браслет.
— Нет.
— Я не твоя пленница.
— Я не отпущу.
Но вызвериться как следует я не успела, так как дверь открылась без стука. Аррон застал нас в весьма компрометирующей обстановке. Однако наши лица были весьма далеки от томности и удовольствия. Я с трудом сдерживала свой гнев, а король боролся с раздражением.
— Отец, у тебя совет, — невозмутимо сказал принц.
— Да, конечно, — король отстранился, но не отступил. На сына он не смотрел, пытаясь отыскать на моем лице то, чего там быть просто не могло: чувств к себе. — Мы не закончили наш разговор. Тебе принесут все необходимое, — Чарльз пальцем скользнул по моей нижней губе, а я с трудом сдержала рвотный позыв.
Прикосновения этого мужчины мне были противны. Потом король потянул плащ с моих плеч, отшвырнув его в сторону низкой софы, и еще раз смерил меня пронзительным взглядом.
— Я скоро, — чеканя шаг, король наконец-то покинул комнату, которая стала моей клеткой.
Аррон за то время, что я его не видела, возмужал еще больше. Хотя не так часто мы виделись в прошлом. Скорее хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать эти случайные встречи. Наследный принц больше занимался дипломатическими миссиями, пребывая в других королевствах. А ведь мы с ним ровесники. Но нет, я больше уже никогда не полюблю.
— Пойдем, — Аррон первым нарушил вязкую тишину.
Он слишком непохож на своего отца и был полной противоположностью ему. Такой же светловолосый, как и я, с военной выправкой, высокий и широкоплечий. Его лицо, словно вылепленное умелым скульптором, а глаза пронзительные и серые, как грозовые тучи.