— Хватит следить за Фером, я тебе сказала, слышишь?! Ещё раз увижу, как ты вертишься возле него, расскажу ему всё. Это я только пока такая добрая. Эй, ты! Ты понял, что я сказала.
Все, кто находился в радиусе пяти метров от меня, начали пялиться в мою сторону.
Когда до меня дошло, что Мона кричит на меня, у меня сердце ушло в левую пятку. Мне захотелось стать прозрачным, раствориться, как тень в темноте.
Вместо того чтобы ответить, я оцепенел и в ужасе смотрел на Мону.
— Эй, ты что идиот? Ты же здесь учишься, ты не можешь быть идиотом, я же права? Что тебе от него надо? А? Говори!
Внезапно Мона ткнула мне в грудь пальцем с длиннющим острым ногтем, раскрашенным в чёрный. Может быть, даже проткнула меня насквозь и вытащила ноготь с обратной стороны моего тела.
Я почувствовал, как лицо залила краска, а в голове осталась единственная мысль: меня заметили равно позор равно унижение равно конец.
Кто-то толкнул меня сзади.
Мне представилось, что это ты. И ты сейчас толкнёшь меня в грязную лужу на потеху окружающим. Или схватишь за воротник и будешь тащить до мусорного бака, а потом пихнёшь лицом вниз.
Но ничего такого не произошло. А кто-то тем не менее продолжал трясти меня за плечо. С трудом повернув окаменевшую шею, я увидел Джемму.
— Ты в трансе, что ли? — у Джеммы было удивленно-испуганное лицо. — Кто это такая, что ей от тебя надо?
— Это? — я повернулся, но увидел только спину уходящей Моны. — Не знаю.
Я постарался придать лицу искреннее выражение недоумения, но мне кажется, что получилось не очень.
— Я просто… Мне кажется… Может, она меня перепутала с кем-то, — выдавил я наконец.
Джемма сочувственно кивнула. Похоже, поверила.
— Ладно, пошли отсюда. Мало ли тут чокнутых, могут и всё настроение испортить. Мы уже и так посмотрели всё, что хотели.
Джемма потянула меня за руку, я на миг затормозил, пытаясь отыскать тебя и понять, видел ли ты эту стычку с Моной. На «сцене» всё ещё пел Нильс, но я уже не слышал его голоса — в ушах был какой-то гул.
Джемма обернулась.
— Ну, ты идёшь?
Я кивнул, и мы ушли из парка.
Глава 9
Я сидел на кровати в своей комнате и ел мороженое, уже третье. Говорят, сладкое помогает снять стресс. Не знаю, правда, ли это, но мне уже после первого, шоколадного, не так хотелось уехать из Нью-Йорка.
Кто она такая и что о себе думает, эта Мона? Всего лишь какая-то девчонка! Уверен, она твоя не первая и не последняя. Почему она дала мне шанс не попадаться тебе на глаза, вместо того, чтобы публично опозорить? Только потому, что тебя не было поблизости?
Я не должен бояться какой-то девчонки. Но тогда почему я сижу в общежитии вместо того, чтобы идти на учёбу?
Нет, я боюсь не Мону, я боюсь тебя.
В тот день, когда Мона накричала на меня при всём честном народе, я боялся лишь того, что ты услышишь, подойдёшь и узнаешь, что я следил за тобой. Тогда всё окажется бессмысленным: пятилетние поиски, поступление в этот университет, наблюдение за тобой последние два месяца, и даже то, что я согласился встречаться с Джеммой. Все эти глупые действия, которые должны быть помочь произвести на тебя правильное впечатление, чтобы я тебе понравился, и ты стал бы моим другом. Я мечтаю об этом с того самого дня, как записался в школьный театр и услышал о тебе: таком юном, но уже гениальном авторе текста для мюзикла. И я подумал, вот бы здорово было подружиться с тобой. Ты бы писал свои шедевры, а я бы играл главные роли на сцене, пел бы твои песни, и вместе мы бы объехали весь мир. О нас бы стали писать в молодёжных журналах, печатать на плакатах, показывать по телевизору (интернет тогда ещё не был таким популярным). И мои родители бы увидели, что я не «не такой, как все», а лучше. В тот же день я увидел тебя впервые. Мне показалось, что ты слишком миниатюрный для того, чтобы быть автором мюзикла, и это очаровало меня ещё больше. На тебе была чуть великоватая школьная форма, вместо галстука был завязан полиэтиленовый пакет, волосы были всклокочены, но на лице играла та самая презрительная усмешка, которая запомнилась мне на долгие годы. Я сразу распознал в тебе творческого, необычного и уникального человека. Я тогда бы отдал всё свою коллекцию комиксов и фигурок, все альбомы Сидни Дарвелла и ноты, написанные старшим братом, если бы можно было стать тобой.
Тебя знала вся школа, но ты не входил ни в одну тусовку и не был главной звездой школы. Ты был таким, каким и должен быть гениальный человек: простой, непонятый, загадочный, недоступный. Последнее качество я распознал в первый же день. Ты вошёл в актовый зал и, ни разу не взглянув на новичков, пришедших на прослушивание, прошёл за кулисы. Ровно столько времени я видел тебя, чтобы успеть разглядеть, но не успеть запомнить. Как будто ты высчитывал каждый свой проход по школе с математической точностью. Но нет, ты был таким от природы.