Однажды после очередной репетиции ты догнал меня на улице и спросил:
— Ты что, учишься в другой школе?
Я запомнил этот вопрос на всю жизнь: впервые ты не только не обозвал меня, но и вообще подошёл сам. Жаль, что нормально ответить я не смог, не был готов к такому повороту, поэтому испортил возможный шанс заслужить твоё уважение. Так и не добившись от меня ответа, ты махнул рукой и ушёл к своим приятелям.
Я мог бы думать, что это была первая и последняя возможность подружиться с тобой, но мы встречались в театре два раза в неделю (в период перед выступлением ещё чаще), и вынуждены были общаться. В конце концов, ты не смог остаться ко мне равнодушным, ведь я своей бездарной игрой бездушно уродовал твоё произведение. Мне самому казалось, что пою я нормально, но актёрское мастерство я оценить не мог, поэтому полагался на твоё мнение. Иногда ты так взрывался, что я начал всерьёз побаиваться тебя.
Месяцев через шесть после нашего знакомства ты впервые ударил меня. Это было не больно, но очень обидно. К бесконечным обзывательствам (кретин было моим именем, ругался ты куда более разнообразно) я успел привыкнуть, но такого не ожидал. Не помню, почему ты это сделал — мы были за углом школы, твои приятели ушли, и мы остались вдвоём. Ты ударил меня по лицу, а потом засмеялся. Я думал, может, у тебя плохой день или творческий кризис, и ты ищешь виноватого. Но, как я понял позднее, ты проверял, можно ли перейти со мной на новый уровень унижений. Я ничего не сделал. Я разрешил.
После этого насилие полилось градом. Хуже было, когда ты бил или толкал меня при всех, а потом смеялся. Несколько раз за меня пытались заступиться, но я отталкивал этих людей. Принять их помощь означало унизить себя ещё больше. Когда ты впервые разбил мне лицо так, что это стало трудно скрывать, я подошёл к девочкам из школьной гримёрки, и они научили меня нехитрому искусству театрального грима. Мне это так понравилось, что я завёл толстую тетрадь, где рисовал лица людей и раскрашивал их так, словно они клоуны. Я приходил домой в гриме и говорил родителям, что забыл его смыть. Постепенно я освоил технику маскировки синяков и кровоподтёков без применения неестественной раскраски. Ночью я просыпался, шёл в ванную и по несколько часов рисовал на себе шрамы, которые ты когда-нибудь нанесёшь мне. Правда, я ни разу так и не угадал. После весеннего бала, где мы показывали твой новый мюзикл, ты столкнул меня с лестницы, что вела из аварийного входа на втором этаже школы. Никто ничего не заметил. А через неделю ты исчез.
Я искал тебя в школе, думая, что ты просто забросил театр, хотя и не мог поверить в это. Пытался узнать, где ты живёшь — вдруг ты заболел. Я даже спрашивал у ребят, с которыми ты общался, но они только смеялись надо мной. После месяца твоего отсутствия я понял, что ты не вернёшься. Так одиноко мне ещё никогда не было, даже после побега Харпера из дома.
И вот я сидел на кровати, доедаел эскимо с орехами и думал, упустил ли я шанс подружиться с тобой, или ещё есть надежда? Наверно, по-хорошему, мне стоит забыть о тебе, пусть я и приехал в этот университет только из-за тебя. Но я знал, что никогда себе не прощу, если даже не попытаюсь поговорить с тобой. Ведь это так просто, нужно просто подойти и поздороваться. Можно даже не напоминать о том, кто я. Не вспомнишь — и ладно, я не против познакомиться с тобой заново. С чистой репутацией, с красивого гладкого пустого листа.
Глава 10
Я уже пробовал прекратить наблюдать за тобой, пробовал не думать о тебе, но ведь мы учимся в одном университете, живём в одном квартале — рано или поздно мы в любом случае столкнулись. И тогда не бы смог обмануть себя, попытавшись представить, что ты для меня просто часть серой людской массы.
Возможно ли это — отказаться от своей цели, забыть о ней и жить дальше со спокойной душой? Может, для этого нужна новая цель? То, чем можно бы было заполнить пустоту?
Невозможно просто долго бегать от правды: где-то в глубине души я уже давно подозревал, что я тебе не нужен, школьный театр остался в прошлом, и даже тогда я был для тебя всего лишь развлечением. Вряд ли ты воспринимал меня, как интересную личность. Вряд ли стал бы и сейчас.
Я — пришелец с Плутона и не вписываюсь в твою реальность. Но пока ты не оттолкнул меня на самом деле, я тешил себя надеждой, что это не так. Я хотел сам управлять своей жизнью, а не ждать подходящего стечения обстоятельств. Я должен был подойти к тебе, рассказать о себе и дождаться твоей реакции. Вот так просто. Я подозревал, что это будет больно. Больнее, чем самые сильные из твоих ударов. Но уж лучше так, чем всю жизнь так и прожить в иллюзии.