Внезапно всё накопившееся за день напряжение схлынуло с меня в виде потока слёз, без моего разрешения полившихся по щекам. Я ничего не делал, а они текли, как будто кто-то убрал огромный валун с края водопада.
— Эй, ты чего? — ты отстранился, взял меня за плечи и заглянул в лицо. — Ну-ну, будет тебе. Ещё затопишь квартиру, а тут, между прочим, шедевры искусства хранятся. Знаешь, как Валентайн разозлится? Да она из нас обоих скульптуры гипсовые сделает! Эй, ну хватит, прекращай.
Я по-прежнему ничего не мог поделать со своим организмом и лишь тупо моргал, чтобы твоё лицо меньше расплывалось. Было унизительно вот так реветь перед тобой, но твоя реакция… Я и не знал, что ты бываешь таким сочувствующим. Ради одного твоего выражения лица стоило это пережить.
— Да, блин! — похоже, тебе надоело нянчиться со мной, и ты оттолкнул меня, хотя и не грубо. — Знаешь, как это стрёмно видеть собственное лицо в слезах?
Твои слова рассмешили меня, и на твоих губах тоже появилась улыбка. Ты стал мне ещё чуточку ближе, и я почувствовал себя так, словно всё могу, словно ты простишь мне любой поступок, любой вопрос. Я протёр лицо рукавом и взял тебя за руку.
— Расскажешь мне, кто этот журналист, от которого тебя пытается спасти Джон?
На твоём лице появилась ухмылка.
— Так и знал, что ты спросишь. Просто журналист, — ты развёл руками. — Я его не знаю.
Ответ разочаровал меня, но было бы странно, если б ты ответил прямо. Не помню, чтобы ты хоть раз так делал.
— А что ему надо?
— Тебе это, правда, интересно? — ты сделал такое лицо, как будто я спросил нереальную глупость. Или что-то неприличное.
Мне снова стало не по себе, чувство окрылённости пропало.
— Просто… Вдруг он снова найдёт меня, что мне говорить?
— Не найдёт. А если и да, то тем лучше, что ты ничего не знаешь.
Ты отвернулся, чтобы наверняка заняться какими-то более важными делами, одновременно давая мне понять, что не намерен посвящать меня в свою тайну. Разочарование накрыло меня с головой. Я ведь столько всего сделал для тебя, разве я не заслуживал знать тебя лучше?
Ты подошёл к открытому ноутбуку, стоящему на кухонном столе, и уткнулся лицом в экран. Мне было видно твой подсвеченный профиль.
— Ференц… Ну, пожалуйста.
Ты даже не поднял глаза.
— Я понял, что ты убил кого-то, но мне всё равно, я не осуждаю тебя. Уверен, у тебя есть объяснение. Я просто хочу…
Я умолк, уловив на себе твой злобный взгляд. Ты захлопнул крышку ноутбука и подошёл ко мне вплотную. Наши лица оказались в сантиметрах друг от друга. Пришлось даже собрать глаза в кучу.
— Ты…, — ты больно ткнул меня пальцем в грудь. В первый раз я увидел, что ты не находишь слов. — Всё тебе нужно знать. Ты не думал, каково мне, когда каждый шаг, каждую ошибку пытаются вытащить на поверхность и рассмотреть под увеличительным стеклом? Всё, что интересует тебя — это мои тайны, мои промахи, грязное бельё, давным-давно запихнутое в дальний угол и забытое! Ты хоть раз сделал мне комплимент, сказал хорошее слово, спросил, как у меня дела, как я себя чувствую? Нет! Ни разу! Зато требуешь, чтобы тебе доверяли, всё рассказывали, а сам-то! — ты, в самом деле, разозлился.
Я глотал каждое твоё слово, как непреложную истину, и мне стало стыдно, что я настолько ужасен. Я ведь и, правда, очень редко говорил тебе приятные слова.
— Ты вообще про себя почти никогда не говоришь, как будто любую информацию я должен выяснять под пытками? Типа, пока не спросят — не ответишь? Эка, важная персона!
— Прости, — пробормотал я в тот момент, когда ты замолчал, чтобы отдышаться. — Я не думал, что это так выглядит…
— Не думал он! — ты покачал головой, а потом махнул на меня рукой и вернулся к компьютеру. — Кто же будет за тебя думать? Мама с папой?
Ты открыл ноутбук, и твои пальцы забегали по клавиатуре. Я стоял столбом посреди лофта в смешанных чувствах. То ли это я — последнее зло на Земле, то ли я просто-напросто задел тебя за живое. С другой стороны, не было смысла спорить с тобой, ты ни грамма не преувеличил в описании меня: скрытного и ограниченного эгоиста.
Я не знал, что мне делать — уйти или снова попытаться заговорить с тобой, чтобы вернуть наши отношения, какими они были до того, как я начал допрос про журналиста. В итоге я выбрал совсем другой вариант: остаться рядом, но больше не приставать к тебе.
Я открыл холодильник, нашёл пластиковый контейнер с пирожными и выставил его на стол. Потом налил в кружку воду из крана, сунул её в микроволновку, и пока не сработал сигнал, стоял там, искоса подглядывая за тобой.