Ящики комода оказались выдвинутыми, на самом нижнем лежала парочка серых от пыли простыней, а в остальных было пусто. Наверное, отсюда Росс притащил тряпьё на улицу. Я сделал из простыней верёвку и связал ей ноги Росса. На всякий случай. Потом передумал и связал его поперёк, прижав руки к телу. Я не особо понимал, что делаю.
Надо было связать и руки. Я вышёл на улицу, сделал пару шагов к сгоревшей пристройке. Дым стоял повсюду. Если бы здесь поблизости были ещё дома, то их жильцы заинтересовались бы, что случилось. Но здесь не было ни души, кроме меня, Росса… и, может быть, тебя. Даже если ты и умер, то душа ещё должна быть здесь. В ответ на мою мысль моё лицо тронул лёгкий ветерок, словно это ты хотел что-то прошептать мне на ухо.
Огонь затух, сделав своё дело. Ветра не было, а дом кирпичный показался ему не слишком аппетитным. Кроме обгорелых останков пристройки и почерневших кустов, всё осталось прежним. Только одна из стен дома покрылась копотью.
Я подошёл к пепелищу и тронул одну из головёшек рукой. Она была ещё горячей. Надеясь, что подошвы резиновых кед не расплавятся, я полез вглубь, пытаясь обнаружить выгребную яму. То, что было когда-то стенами и крышей пристройки напоминало теперь гигантское кострище, оставшееся от туристов. Лезть было трудно, и через пару шагов я обжёг голень. А когда, отскочив, пытался вернуться на ровную почву, второй ногой провалился куда-то вниз по самое колено. Нога повисла в воздухе, я покачал ей в разные стороны — ей ничто не мешало. Пустое пространство вокруг должно было оказаться выгребной ямой. Чтобы выбраться из пепелища пришлось опереться обеими руками о горячие доски. Я подумал, что чем больнее физически, тем легче сохранить контроль и ясность мысли и глубже погрузил руки.
Идея о том, чтобы разобрать завал, резанула ум, как скальпель.
Я выбрался на твёрдую почву и принялся раскидывать обгорелые доски в разные стороны, начиная с самых дальних, постепенно переходя к центру. После Росса они казались лёгкими, как перья. Вскоре передо мной предстало странное зрелище: обгорелый остов пристройки — нижние сантиметров десять, меньше всего тронутые огнём — а из его центра, как карандаши из подставки, торчат останки крыши. Эти доски вытащить оказалось сложнее всего, потому что сцеплены между собой они были на совесть. Я тащил и так и эдак, упираясь ногами в землю и даже проделав ими небольшую ямку. Наконец, бывшая крыша сдвинулась и распалась на две неравные части. Я шагнул вперёд и заглянул в яму.
Несмотря на ясный день и солнце над головой, внутри было совершенно темно, лишь какие-то блики говорили о том, что дно не глубоко. Я подобрал щепку и бросил её вниз. Она упала с коротким стуком, словно попала на что-то жёсткое. Может, ещё доски?
Я не особенно понимал, как устроены подобные отхожие места. Наверное, снизу должна быть жидкость, хотя за столь долгое время, которое пустовал этот дом, она вполне могла испариться. Я лёг на живот и свесился вниз. Меня встретил запах гари и дыма, к которым примешивалась вонь метана. Но это не остановило меня. Найдя подходящее положение — ногами вперёд — я, наконец, спрыгнул вниз.
Дно оказалось дальше, чем я думал. Я подвернул ногу, ударился бедром и скатился в какую-то жижу. Запах метана усилился в несколько раз. Жидкости оказалось немного, чуть выше щиколотки, но она быстро пропитала кеды, просочилась в джинсы, испачкала руки. Я нащупал доски, очевидно, свалившиеся сверху, и сдвинул их в сторону. Глаза быстро привыкли к темноте, а солнечные лучи освещали не так уж и мало. Убрав последние останки пристройки я, наконец, нашёл тебя.
Ты лежал на спине и был таким бледным, словно мертвец, пролежавший в воде несколько лет. Я взял тебя за руку, но ты не отреагировал. Мороз пробежал по коже. Я отказывался верить, что ты можешь быть мёртв.
Я подпрыгнул и ухватился за то, что торчало на уровне земли. Этим чем-то оказался бывший пол сортира. С третьей попытки, я схватился более удачно и попытался подтянуться, цепляясь ногами за стены. Не тут-то было — руки, испачканные в какой-то жиже, скользили. Я протёр их об джинсы и повторил попытки, стараясь не думать, что случится, если я так и не смогу выбраться.
Наконец, мне удалось высунуться и вдохнуть свежего воздуха. По сравнению с ароматом, царившем внизу, запах гари и дыма показался глотком кристально чистой воды. Я вылез наружу, сделал из тряпья, оставленного Россом, такую же верёвку, которой связал его. Один конец я сбросил вниз, а второй положил на землю и прижал парой обгорелых досок. Второй раз прыгать вниз я не рискнул, боясь нечаянно наступить на тебя, поэтому тут же бросился искать что-то, что сможет выдержать мой вес.