Двое мужчин в темных одеждах встретились в ничем не примечательном прокуренном баре. Им по статусу не полагалось посещать дешевые заведения типа этого, но здесь их никто не знал. Для них это было безопасно — можно вести разговоры, не боясь быть услышанными кем-то посторонним.
— Ну, что? — нетерпеливо спросил один.
— Все готово.
— Уверен, что выйдет, как надо?
— Все знают, что эти двое терпеть не могут друг друга; никто не удивится разгоревшейся между ними войне. А потом, когда все кончится, никто не сможет разобраться в том, кто из них выстрелил первым и почему в наличии целых два трупа. Это будет наша чистая победа.
Мужчина не раздумывал.
— Начинаем!..
Глава 2
Переступив порог этой чужой ненавистной квартиры впервые, я сразу понял, что теперь моя жизнь рухнет раз и навсегда.
После того, как я с таким трудом нашел Лерку, опекунский совет каким-то образом обнаружил меня. Я так и не успел сделать того, что пообещал ей — забрать из ада. Потому что сам вынужден был жариться в подобном месте.
Мальчишка, совсем еще сопляк, я стал взрослее на несколько лет с того момента, как попал в детдом. У меня не было другого выбора. Парни постарше все норовили напасть, уж не знаю, чем я так сильно им не приглянулся — может, представлял собой легкую мишень, так как был слабым и хлипким? Несколько раз меня хорошенько побили — а как иначе, ведь я тогда совсем не умел давать отпора. Редко когда можно было видеть мою физиономию без украшений в виде синяков и кровоподтеков, потому что старые не успевали заживать, как появлялись новые. Да, жизнь в детском доме оказалась для меня невыносимой — оставалось надеяться, что Лерку хотя бы не трогают. Потому что, если я узнаю хоть об одном таком случае, я убью любого ее обидчика или обидчицу. Мне все равно; за нее я порву на части кого угодно.
В общем, я недолго терпел и, улучив удобный момент, удрал во время прогулки. Прибился к малолетней шпане, подружился с их главным — костлявым пареньком по имени Степа. Я хорошо понимаю, что, если бы не он, то я бы пропал, потому что был неприспособлен к жизни в нечеловеческих условиях, потому что не умел выживать. Степа научил. Как-то раз в припадке откровения поведал мне о том, что увидел в моем лице младшего брата и понял, что должен мне помочь. Конечно, ему самому не мешала бы помощь, но… В той среде, куда меня занесло, Степа имел влияние. Поняв, что я нахожусь под его опекой, все остальные начали относиться ко мне, как к одному из них. Я стал своим среди шпаны, научился незаметно таскать кошельки и драться — последнее было особенно ценным, так как каждый чужак считал своим долгом надрать мне задницу.
Я как-то определялся на новом месте, но мысли о Лерке, которая где-то совсем одна, хрупкая и беззащитная, терзали меня и днем, и ночью. Я, конечно, пытался отыскать ее, но делом это было нелегким. Мне понадобилось много времени, прежде чем найти сестру, однако я все же сделал это. Когда я увидел ее, худенькую, с двумя жидкими косичками на плечах, совершенно поникшую, то едва сдержался, чтобы не разреветься, подобно девчонкам. Я никогда не позволял себе плакать, но в тот раз очень трудно было держать эмоции в себе. Она подошла, мы говорили с ней, не расцепляя рук, пока не явилась эта жирная туша, воспитательница, и силой не оторвала мою сестренку от забора. Я обещал ей, что ни за что ее не оставлю… Никогда… Я верил в свои слова так, как самый безумный фанатик верит в молитвы. Но я все же солгал, потому что вскоре меня, как я уже упомянул, сцапали эти сволочи из опекунского совета. Так я вновь оказался в знакомом мне детском доме.
Мальчишки, которые меня постоянно пинали, ужасно обрадовались моему возвращению и в первый же вечер устроили мне «темную». Их было четверо, и еще некоторое время назад я бы ни за что не смог отбиться… Но сейчас, после того, как я получил несколько бесценных уроков от Степы и его друзей, синяки украшали не мое лицо, а эти четыре изумленные морды. Самое прикольное было в том, что мне влетело. Им за меня никогда ничего не было, а мне — влетело. Но мне уже было наплевать; я твердо знал, что снова сбегу, потому что я так и не выполнил обещание, данное сестре.
Я не успел даже подготовиться к побегу — прошел день, и меня усыновил чокнутый придурок с веселенькой жиденькой бородкой. Он не понравился мне сразу — было в нем что-то неправильное. Я никуда не хотел с ним ехать, но воспитатели заставили. Я был сопляком, и мое мнение ничего ни для кого не значило; меня просто сунули на заднее сиденье допотопного автомобиля и помахали ручкой.