Прижав нос к земле, он обнюхивал кусты, вертелся, копался в гравии, прохаживался, будто от его дел зависела судьба всего человечества, но в итоге приземлил свой бампер у ближайшей скамейки — к счастью, не занятой. Я отвернулась, чтобы дать ему немного личного пространства, и вот — великая, идеальная, бесконтрольная ТЕОРЕМА НЕПРУХИ — в тот самый момент я услышала:
— Привет, Дебора!
Я поворачивалась так долго, словно в замедленной съёмке.
Передо мной, засунув руки в карманы, стоял Человек-тарантул и наблюдал за гигантской какахой, вываливающейся в прямом эфире из Изидора. Казалось, я проглотила килограмм чёрного перца по собственной воле — настолько пунцовым было моё лицо.
— Это твоя собака?
— Нет, то есть да…
— Ах! Девушка! — завизжал кто-то за спиной Человека-тарантула. — Судьба снова свела нас вместе, так что я надеюсь, вы поступите правильно!
Я не верила собственным глазам: теорема превзошла все мои ожидания, словно бактерия, растущая от контакта с кислородом. Леди Легинс тоже была здесь! Укутавшись в вишнёвый плащ, с точно такой же помадой на губах и глазами навыкат, старушка огромными шагами направлялась ко мне. Изидор же продолжал спокойно облегчаться, полностью сосредоточившись на нижней части своего тела.
— Добрый день, мадам, — рискнул Человек-тарантул, растерявшись при виде разъярённой старушки-скандалистки.
— Вы её парень? То есть она пришла с подкреплением, лишь бы её пёс испражнялся на своё усмотрение в нашем чудесном сквере! Вам должно быть стыдно, молодой человек!
Если бы в этот момент у меня в руке оказался топор — острый и лёгкий, — я бы вонзила его старой карге прямо в горло, чтобы больше не совала свой нос в чужие дела с таким энтузиазмом. Увы, я живу не в компьютерной игре, а в печальной реальности. Вместо этого я сильнее сжала поводок Изидора; на глаза наворачивались слёзы стыда.
Однако Человек-тарантул ещё не сказал своё последнее слово.
— Не понимаю, о чём вы, но одно верно: я действительно её парень. И когда эта прекрасная собака покончит со своими делами, мы разденемся догола, будем кататься по земле и заниматься любовью, как дикие звери, обмазываясь какашками.
Леди Легинс замерла как вкопанная, уронив челюсть до груди; не хочется признавать, но я выглядела точно так же, прямо сестра-близняшка.
— Молодой человек… — заговорила она, переведя дух, однако Изидор уже закончил.
— Иди сюда, любимая, — прошептал Человек-тарантул, взяв меня за локоть. — От этих разговоров у меня разыгрался аппетит, ты не голодна?
На автомате я последовала за ним, волоча за собой на поводке Изидора. Пройдя так метров двадцать, я остановилась в тени высокого кипариса и выдохнула. Щёки до сих пор горели от эмоций. Человек-тарантул умирал от смеха, а его выглядывавшие из-под коричневой шапочки глаза блестели, словно бокал минеральной воды с пузырьками.
— Надеюсь, вы с ней не очень дружили, — прыснул он.
Я не могла сдержать улыбку.
— «Мы разденемся догола, будем кататься по земле и заниматься любовью, как дикие звери, обмазываясь какашками»? — процитировала я. — Ты больной?
Но, услышав ещё раз эти фантастические слова, которые он посмел произнести перед леди Легинс, я рассмеялась и уже не могла остановиться, согнувшись вдвое посреди полупустого сквера, даже несмотря на намеки (он + я = голые и секс). Человек-тарантул громко хохотал, глядя на меня.
— Это было великолепно! — выдавила я, смеясь ещё сильнее. — Она никогда больше не посмеет! Ни-ког-да!
Встревоженная моим громким хохотом ворона улетела прочь. Радом Изидор вилял облезлым хвостом в ритм нашему веселью.
Наконец успокоившись и осушив слёзы смеха, я рассказала Человеку-тарантулу о своей первой встрече с гарпией.
— Ну вообще-то, она права. Отвратительно, когда в сквере повсюду валяются подарки твоей собаки.
— Ага, я знаю… я взяла с собой пакетик в этот раз, но не люблю подбирать за Изидором, когда кто-то смотрит.
— Почему? Это же такая честь!
И он не шутил.
— Иди сюда, я покажу тебе, как настоящий мужчина справляется с такой ситуацией.
Это был наш первый разговор. Не знаю, как именно он это делает, но я чувствую себя с ним, как с Элоизой. Он даже показался мне не таким уродливым.
— Итак, как зовут твою собаку?
— Изидор, и он не совсем мой.
— Изидор… как Изидор Дюкасс? — удивился Человек-тарантул (надо перестать называть его Человеком-тарантулом, а то ещё ляпну ненароком).