На обмякших, словно пюре, ногах я добрела до своего класса.
Отыскала свою парту.
Положила вещи.
Села.
Вытерла подмышки бумажным платком.
Мой сосед заметил это и отодвинулся на несколько сантиметров — будто поту меня заразный.
Увидев задание, я поперхнулась и чуть не задохнулась.
Вы серьёзно?
«Нужно ли человеку искусство?»
Я три раза перечитала вопрос, чтобы убедиться, однако с первого раза все было понятно.
Не хочу загадывать, но, похоже, теорема непрухи отступила.
Несколько недель я бродила этими туманными тропинками, где царит адреналин.
Я часами горбилась над своими записями, мозг закипал, все мышцы сводило, я объедалась шоколадом и проводила по пять часов под душем, чтобы прийти в себя.
После каждого экзамена я тут же сбегала домой.
Чтобы оставаться в этом состоянии.
Обменялась парой сообщений с Джамалем. Он мне очень помог: таскался в лицей с Виктором, оставив мне свободу перемещений в стиле отшельника.
Элоиза набрасывается на ответы после каждого экзамена.
А я нет.
Слишком страшно.
Выйдя с последнего экзамена, я прищурилась на солнце. Даже Дракуле такое не под силу. Спустя три века столбняка я всё-таки выбралась из склепа.
Джамаль позвал меня, однако я лишь помахала ему и сбежала.
По дороге домой я отправила ему сообщение из автобуса: «Прости. Это слишком тяжело. Я не могу видеть Виктора».
Мне потребовалось тринадцать минут, чтобы подняться по лестнице.
Мамы не было дома.
Она пошла в галерею на встречу с кем-то там — сообщила спешно нацарапанная записка.
Я до сих пор не привыкла, это странно: мама выставляется в галерее.
Можно подумать, у меня теперь новая мама.
В одежде я нырнула под одеяло.
Год окончен.
Всё.
Виктор вернётся к Адель, проведёт с ней какую-то часть своей жизни. Он, словно лиана, обвился вокруг меня, и чтобы от него избавиться окончательно, надо выпутаться полностью: все руки и ноги, каждый пальчик.
Фиговый из меня садовник.
Придётся попотеть.
Я плакала, почёсывая Изидора за ухом.
Мама вернулась домой, лучась энергией:
— Ах, ты никогда не догадаешься, что со мной сегодня произошло!
— Это точно, с тобой никогда не знаешь, чего ожидать.
— Один парень купил четыре картины. Четыре!
— А они разве не стоят по несколько тысяч евро каждая?
— Именно. Сама не понимаю.
— Может, он эмир?
— Нет.
— Русский коллекционер?
— Опять нет!
— Тайный поклонник?
— Мечтать не вредно.
— Да кто же?
Мама равнодушно фыркнула:
— Какой-то адвокат, друг Ирины, вкладывается во всё, что только под руку подвернётся. Он заходил к ней сегодня утром и был поражён.
— Как его фамилия?
— Лувиан.
Я замерла.
— Да ладно!
— Что такое? Говорю же, его фамилия Лувиан!
Я приподняла бровь.
— Лувиан?
— Да, Лувиан.
Мама вытаращилась на меня.
Чёрт, это происходит на самом деле.
Я взорвалась от смеха.
— Ха-ха-ха! Вот это ПРИ-К0Л!
— Что?!
— А тебе его фамилия ничего не напоминает?
— А должна?
— Ну да, я же твоя дочь, у нас одна фамилия.
— У нас как-то не зашёл разговор об отпрысках. А ты его знаешь?
Я вкратце рассказала ей о непростых взаимоотношениях с психичкой Таней, о её характере, заносчивости и, конечно, о том, как она треснула меня на глазах у всех.
— Так вот о чём были те странные сообщения в день выставки!
— Ага.
Мама помрачнела.
— Думаешь, он купил картины, чтобы как-то извиниться?
— Это вряд ли. Любовь к ближнему не свойственна этой семье. И если совсем начистоту, ему плевать на простолюдинов вроде нас. Ну или вроде меня.
Мама выпрямила спину.
— Тем лучше. Бокал шампанского? — спросила она, размахивая бутылкой. — Отпразднуем продажу картин и окончание твоих экзаменов!
Я выползла из постели, быстренько причесалась и отправилась в нашу спальнегостиную.
Мы выпили за жизнь.
Элоиза придёт к нам завтра с ночёвкой.
Она места себе не находит из-за оценок на экзаменах.
— Я тебя не узнаю. Куда делась твоя беззаботность?! Ты же хочешь на факультет психологии! Именем фаллических спагетти, клянусь, скоро небо упадёт нам на головы!
Она попыталась наказать меня, треснув пару раз подушкой, однако Изидор встал на мою защиту, обнажив пожелтевшие клыки в зубном камне и размахивая хвостом. Элоиза сдалась и сложила оружие — «из-за запаха псины».