— Правда пожалует?
— А ты не слышала же, как эта блондинистая угроза местных дам, сам об этом сказал.
Лучик света заглянул в мою коморку, пробежался по полу, осветил недовольную мордочку хомяка и скрылся под шкафом.
— Хома… А зачем нам нужен был Нил? — немного подумав, решилась спросить я.
Грызун угрюмо засопел:
— Ну, что ты вновь начинаешь? Отстань от меня.
Повернулся спиной и возмущенно вильнул махоньким хвостиком на пушистой попке.
Я вздохнула.
Нет, конечно, я ни капли не сомневалась, что Хомик хочет мне только добра. Но все-таки стремительные поиски Нила казались весьма неожиданными.
— Хомяшечка, мой любименький. Самый шелковистый и мягонький из всех известных мне теней, — польстила я, с улыбкой наблюдая, как пухлик приглаживает лапками шерстку. — Самый, самый замечательный…
— Лови ушами мои слова, глупенькая человечка, я скажу тебе это один-единственный раз и больше не повторю никогда.
Я приготовилась внимательно слушать откровения.
Пушистик обвел меня величественным взглядом и с серьезной миной изрек:
— Тала, тебе это знать не надобно. У тебя больная нравственность!
— Ну не хочешь и не надо, — обиженно поджала губы я. — Между прочим, могу и не пойти к этому твоему Нилу. Вот захочу… Эй, уже захотела!.. и не пойду.
— О, неужто характер проявила? — деловито ухмыльнулся Хома. — Молодец! Умная девочка. И челюсть даже не вылетела. Неожиданно.
— Ах ты, волосатый крысенышь. — Я начала злиться. — Я тебе покажу «челюсть»! Это ты заставил меня носить эти чудовищные лохмотья!
— А что? Некрасиво? Зато удобно. Сидеть мягко, — пушистик вильнул попкой, явно намекая на мои искусственные габариты.
У меня аж руки зачесались, так и хотелось кинуть в него чем-нибудь. Не найдя ничего подходящего, содрала с себя накладные бедра и метнула в грызуна… У-у-у… Накладка пролетела сквозь Хомку и плюхнулась в дальний угол. Прямо в отхожее место. В ведро, специально стоящее в комнате для низменных целей и еще не вычищенное сегодня.
— Мда… — протянул виновник моей злости. — Для полноты неописуемого счастья, нам не хватает только зашедшего на огонек лессира.
Я знала, что удачлива по жизни, и поэтому не особо удивилась, услышав торопливый стук в дверь. Повезло, так повезло. Везучее некуда.
Но все же боги оказались ко мне благосклонны. Вместо ожидаемого гостя, из-за двери раздался голос Вуппа.
— Пончик, открой! — попросил он.
— Ага, тороплюсь, — прошипела я, кривя губы.
— Открой, Тала, тебя папенька требует к себе незамедлительно.
Кинув жалостливый взгляд на Хому, получила в ответ, лишь, недоуменное пожатие плечами. Придется идти… Где там моя пышная попа? Ой… в ведре.
— что глазенками хлопаешь? Доставай и надевай, — велел хомяк.
— Так оно это… — я поморщилась. — Оно грязное.
— Ничего, выжмешь.
— От меня пахнуть будет.
— Не будет.
— Будет.
— Нет.
— Хома, будет!
— Угомони свою многоречивость, человечка! И одевайся. Глядишь, Вупп, меньше станет тебя жамкать.
Последний аргумент оказался убедительным. Подцепив наладку, я судорожно счистила все то, что можно было счистить. Остальное, увы, впиталось крепко. Ну, ничего, перетерплю. С отвращением приладив ЭТО на нужную мне часть тела, открыла дверь.
У Вуппа был насморк.
Я это поняла сразу же, потому как он удивленно повел носом и сказал:
— Как всегда розами пахнешь, ягодка моя.
Не спеша разочаровывать парня, я поспешила в хозяйский кабинет. Вупп заторопился следом.
Иногда он с подозрением косился на свои ноги, иногда на мои. Видимо, от быстрой ходьбы насморк прошел, и бедняга пытался углядеть, кто из нас вляпался в столь благоуханную лепешку.
Ничего не уразумев, он попросту решил сделать вид, что все в порядке. Слава богам, что запах был довольно-таки слабеньким. Я даже успокоилась.
Но стоило нам подойти к очередному коридору, как Вупп с самодовольной ухмылкой, схватил меня за руку и, раскрыв дверь в чулан, запихнул внутрь.
Размеров небольших, это помещение служило для хранения всякого барахла и освещения не имело. Оставаться наедине, в темноте, с любвеобильным Вуппом желания не было, поэтому я скрипнула зубами, услышав, как снаружи повернулся ключ. Нас просто заперли.
— Что это значит?
— А то, красавица моя, что я попросил нянюшку закрыть нас тут и открыть только тогда, когда ты скажешь «да», — поведал Вупп.
— Что? — Заморгав быстро-быстро, я пыталась разглядеть хоть что-то в кромешной тьме.
— Талочка, свет очей моих, ты не выйдешь отсюда, пока не согласишься стать моей женой! — его голос звучал почти счастливо.
— Нет, — резко ответила я.
— Нет? Что «нет»?
— Нет. Я не хочу замуж, — повторила я.
— Тала, ты не выйдешь отсюда пока не скажешь «да»! — поспешил напомнить Вупп.
— Ну что ж, надеюсь, ты запасся провизией, — я пожала плечами и села на пол, скрестив ноги, в преддверии долгого ожидания.
И тут…
От моих телодвижений, либо от грубого расплющивания по полу, накладная пятая точка, издала хлюпающий звук и выпустила небольшую лужицу того, что успела в себя впитать, побывав в нужнике.
А я поняла одну вещь. Лужица воняет. Сильно. Очень.
Вупп подозрительно заерзал и, громко втянув носом воздух, закашлял.
— Тала, — тут же раздался под ухом голос моего Хомы. — Ты немного пахнешь.
— Совсем немного? Неужели? — язвительно уточнила я, морща нос.
— Пока, да. Но учитывая, что помещение маленькое, а тут довольно жарко, через пять минут пахнуть ты станешь очень сильно.
— Хома, это ты виноват. Сделай же что-нибудь!
— Смиренно прошу прощеньица…
— Хома, меня уволят! — тихонько прогнусавила я, поднимаясь на ноги.
— Хорошо, хорошо… э-э-э-э, подумаем… Значит, тебе надо аккуратно снять накладку и сложить ее в уголочек, как будто это не твое и пахнешь не ты, — деятельно посоветовал тень через пару секунд.
Глупо. Определенно глупо. Я это понимала, но мысли умнее не предвиделось.
Осторожно задрав юбку, благо вокруг темень, я старалась все сделать беззвучно, но тем не менее шуршала вещами так, что самой становилось страшно.
— Пирожочек, а что ты делаешь? — сглотнув, спросил Вупп.
— Подготавливаюсь к браку, — резко и почти угрожающе рыкнула я, поднимая юбку все выше и выше.
— О… А откуда запах такой, пончик? — стеснительно осведомился жених, отодвигаясь от меня на максимальное расстояние.
Я чуть не ляпнула, что это начинка у пончика такая, но вовремя промолчала. В конце концов, на данный момент Вупп такой же пострадавший, как и я.
Ну, кто бы мог подумать, что первое в моей жизни предложение руки и сердца произойдет в чулане, с Вуппом и с изгаженной попой?
А пахло все сильнее, как и предсказывал Хома. Еще чуть-чуть и дышать станет нечем. Вупп, видимо, тоже почувствовал неладное и стал по-тихому скрестись в дверь, намекая, что пора бы уж и выпустить страдальцев.
— Э, нет, дорогой, — возмутилась я. — Сказал нянюшке не открывать, будь добр, сиди тут пока я до замужества не созрею!
К этому времени юбка была уже задрана до подбородка, осталось снять ароматную накладку. Не ровен час, и правда кто откроет дверь, а тут мы… такие красивые.
От стоящего в воздухе запаха слезились глаза. Казалось, любой глоток воздуха, любое движение легких вывернет тебя наизнанку. Вупп начал скулить и что-то причитать. Прислушавшись, я усмехнулась. Бедный парень перечислял всех известных богов, явно надеясь на помощь свыше.
— Пи…пирожочек… — вдруг выдал он. — А может не надо?
У меня челюсть едва не выпала от удивления.
— Ты чего это? — насупилась я. — Жениться передумал? Как совращать девушку, так самый первый, а как до брака дело дошло, так на попятную?
— Я не совращал…
— Ты нет, а я да. Терпи.
Наконец, я отлепила злополучную накладку и теперь раздумывала, в каком из углов сидит несостоявшийся жених? Желательно кинуть накладку так, чтоб не попасть в Вуппа, жалко же парня, и так страдает.