Бедная головушка, как же она болела. Еле-еле открыла глазки. Все плывет перед мутным взором, едва могу разглядеть бревенчатые балки потолка. Ага, значит лежу на спине. А может нет… Не знаю, не могу сориентироваться в пространстве.
Ой, шейка затекла. Больно-то как. Дернула головой и тут же, замутило. Осторожно, стараясь не сделать лишних движений, потянулась. Но поняла, что не могу распрямить ни руки, ни ноги.
Связали! Спасите, помогите!
Барахтаюсь, как младенец, и тут уже не до тошноты и головных болей. Дергаюсь, словно гусеница на сковородке и внезапно падаю куда-то вниз.
Ох… Это я с кровати свалилась… А страшные путы, ничто иное, как одеяло, в котором угораздило меня запутаться.
Бедная, несчастная страдалица, не успела нормально проснуться, как сразу столько ужасов натерпелась. И так мне себя жалко стало, так обидно за головушку больную, что тут же слезы потекли из опухших, покрасневших глаз.
— что человечка? Так пить захотела, что сама себе из себя воду льешь? — раздался откуда-то голос Хомки.
Пи-и-ить… Ну зачем он сказал?
— Дай пить.
Пресветлые боги, что это с голосом-то?
— Дай пить, — прошу я, а получается лишь хриплый, противный звук. — Пить дай!
— Тихо-тихо. что орешь-то? Ползи сюда.
Делать нечего, ползу на голос. Действительно, ползу. Передвигаюсь на пузе, боясь даже встать на колени.
— Давай смелее, еще чуть-чуть, — подбадривает Хомка.
Тыкаюсь головой в ножку стола. Фух, доползла. Пошарила рукой, нет, недотягиваюсь до стакана. Эх, придется вставать.
— Ой-ой-ой, как высоко-то.
— Тала, ты на колени только встала.
Мерзкий, гадкий Хома! Вот пройдет голова, ух и получишь ты от меня.
Наконец-то заветный стаканчик, до краев наполненный ключевой водицей, перед глазами. Пить! Взахлеб делаю несколько больших глотков. Вроде полегчало.
— Доброе утро, Талочка, — хором сказали два таких добреньких голоса.
Пресветлые боги! Оба лессира сидели рядом и с интересом наблюдали за моим пробуждением.
— Как спалось? Выспалась? — скалясь в ухмылке, поинтересовался Данай. — Это хорошо, потому как мы уже собрались и сейчас выдвигаемся в путь.
— Прямо сейчас? — с ужасом спрашиваю я.
Данай жизнерадостно кивнул.
— Может попозже? Ну, хоть на пару часиков? — с надеждой смотрю на Нила, должен же он помочь и поддержать бедную девушку.
Но Нил, лишь растянул губы в язвительной улыбке, от Хомки научился, что ли?
— Нет, моя хорошая, именно сейчас.
Вредные. Оба. Нет, все трое. Тенька тоже вон сидит, хихикает. Эх, ладно, спорить бесполезно. Сейчас сяду на лошадь, положу голову на холку и посплю еще лишний часик. Кажется, я это сказала вслух.
— Поспишь, конечно, — лессиры встали и направились к выходу. — Кстати, родная, мы идем пешком. Благодаря тебе, все наши золотые ушли на покрытие расходов от погрома.
— От какого погрома? — сдавленно шепчу я.
— От того самого, который ты устроила, едва я принес тебя в комнату, — строго сказал Нил и закрыл дверь оставив меня в крайнем удивлении.
— Хома? — перевожу вопросительный взгляд на ехидного пушистика.
Ой, чувствую мои щечки начинают краснеть, а в воспоминаниях возникают туманные события вчерашнего вечера.
Жаль память не полностью отшибло.
— Все так плохо, Хома?
— да, Тала. Ты вчера танцевала на столе и сильно сломала его. Потом отплясывала на кровати. Но этого оказалось мало. Ты пыталась научить танцевать Нила. И Даная. Вас троих кровать уже не выдержала, — тень поджал губы. — А потом ты пошла гулять. Через окно, человечка, через закрытое окно! Хорошо Данай тебя поймал. А когда хозяин пришел узнать, что тут громко происходит, ты вылила на него кувшин воды. Зачем, Тала? Ну зачем⁈
— Не помню, — жалостливо пискнула я.
— А после этого ты окончательно вырубилась. Нил перенес тебя в свою комнату, где ты и проспала остаток ночи. Но не все так плохо, Талочка!
— Есть что-то хорошее?
— да. Я никогда не видел, что бы еще когда-нибудь лессиры хохотали так сильно, как над тобой вчера.
Мы ушли обратно в лес. тени указали дорогу к Лаэрду и пожелали удачи. Небольшой отдых в деревне пошел на пользу лессирам. Они умчались вперед, резвым бодрым шагом и даже не упрекали меня за отсутствие лошадей и вчерашнее ужасное поведение. А вот я откровенно мучилась.
Похмелье, в купе со стыдом и угрызеньями совести, допекут кого угодно. И я не исключение.
— Ребята, простите меня, пожалуйста. Вот, честное слово, больше никогда так не буду!
В ответ молчаливая вежливая улыбка.
— Простите, а?
Лессиры переглянулись.
— Я буду слушаться… — уже совсем уныло обещаю я.
Ребята сжалились.
— Да, ладно, Тала, — Данай потрепал меня по плечу. — Лично я не обижаюсь.
— А ты? — обращаюсь к Нилу, его прощение для меня важнее.
— Ох, Тала, не завидую я твоему будущему мужу.
Я стыдливо закусила губу.
— Намучается он с тобой, — покачал головой Нил, но в глазах мелькнула улыбка. — Конечно, не обижаюсь. Ты мне, как младшая сестренка, а значит в произошедшем есть и моя вина, не уследил.
Хм, даже и не знаю, радоваться таким словам или нет. Что значит сестренка? Не хочу быть сестренкой. У меня совсем другие планы.
— А что ты решил насчет Малесии? — между делом поинтересовалась я.
— Что решил?
— Жениться на ней не будешь?
— Мы же обсуждали это. Нет, не буду.
— Даже если она тебе очень-очень понравится?
— Мне не может понравиться человек желающий поработить Лаэрд.
— Даже если твоя матушка будет настаивать?
Нил остановился.
— Тала, я не понял, ты случайно не подстрекаешь меня на бракосочетание с врагом?
— Нет, нет, что ты! Я так просто спросила.
— Просто?
— А ты вообще будешь жениться? Ну, когда-нибудь, — я шаркнула ножкой. — В дальнейшем, так сказать?
Нил хмыкнул, недоуменно пожал плечами и, решив ничего не отвечать на столь глупый вопрос, пошел дальше.
— Тяжело от него добиться ответа, да? — Данай наклонился к самому уху. — А почему тебя так сильно интересует личная жизнь нашего правителя?
— Простое любопытство, — как можно безразличнее ответила я.
— Любопытство?
— Да. Любопытство.
— Угу. Буду знать. И если Нил когда-нибудь еще раз спросит меня, не нарисовался ли у нашей Талочки поклонник…
— Что⁈ Он так спрашивал? Когда? Почему ты мне ничего не сказал⁈ — перебила его я, хватая за руку.
— А что? Разве тебя это волнует? — в глазах Даная заиграли смешинки. — Или тоже «любопытство»?
Я покраснела. Сильно-сильно. Блондин ухмыльнулся уголком рта, чему-то кивнул и ушел вслед за Нилом.
А я еще долго думала, не пошутил ли Данай?
Во второй половине дня похмелье полностью прошло. Свежий воздух вылечивает все болезни, даже больную голову. Перед уходом лессиры запаслись чистой водой. Но так как нести ее доверили мне, а я, как вы сами понимаете, ну уж очень сильно мучилась от жажды, запас стремительно кончался.
— Тала, глупая человечка, если исчезнет вся вода вам нечего будет пить, — пытался воззвать к разуму Хомка.
Эх, жаль, но он прав. Денег больше не было. Еды тоже. Если еще и вода кончится, совсем худо будет. А дорога длинная. Как сказали тени там, в деревне, до родного дома остается чуть больше пары дней пешком. Уже завтра к вечеру мы должны подойти к подножью горной цепи разделяющей два края — Белоземье и Лаэрд. А там уже родная земля. Пошлем с лесными Тенями весточку, и кто-нибудь выедет нам навстречу.
Вечер становился все ближе, а мы так и не нашли ни ночлега, ни еды. Лессиры сделали себе подобие лука из подручных средств и старательно высматривали дичь. Но увы, все напрасно, сегодня их мастерство лучника не понадобилось. В этой части леса полностью отсутствовали какие-либо животные.
Уже стемнело, когда Нил объявил привал.