Пока похитители двигались в том же направлении, что и мы изначально. Но если их путь отклонится хоть немного, потеряется драгоценное время, которое и так пролетает с сумасшедшей скоростью.
— Как думаешь, мы успеем до приезда Малесии в Лаэрд? — в который раз вопрошала я Нила.
— Успеем, — вновь и вновь отвечал он.
Я завидовала его спокойствию. Его непревзойденной четкости движения. Его уверенности в каждом шаге, в каждом поступке, в каждом новом дне. Лессир не признавал поражения. Не желал сдаваться в, казалось, безвыходных ситуациях. Его хваткий ум выискивал те пути, с которыми не справился бы простой человек. Но он шел напрямик к цели, невзирая на преграды и опасные тропы. И я была рядом.
Но сейчас под ногами только твердые камни. Горные хребты не ласкают людской глаз изумрудной зеленью, не услаждают россыпью полевых цветов. Вокруг лишь обнаженные скалы да цепляющие взгляд нагие булыжники, местами припорошенные снегом.
Я поставила ногу на гладкую поверхность. Под пяткой что-то тихо треснуло, и махонький осколок покатился вниз, скользя по природным граням. Глухой звук на мгновенье отозвался в диком горном безмолвии, и вновь гнетущая тишина разлилась по закоулкам скалистого мира.
Стоил ли такого внимания мертвый валун? Я не знала. Но с каждым шагом, с каждой минутой проведенной в каменном царстве, все больше убеждалась, что красота острозубого кряжа заслуживала чего-то особенного.
— Тала, — разрушил мои думы Нил. — О чем задумалась?
— О Лаэрде, — солгала я, не желая посвящать лессира в запутанные мысли.
— Скучаешь по дому?
— Да, очень.
— Я тоже, — Нил хмыкнул. — Знаешь, так странно. Раньше я часто выезжал за пределы Лаэрда, но никогда так сильно не тосковал по родине.
— Ты бывал в Белоземье до этого?
— Нет, никогда.
Он шел чуть впереди. И стоило поднять глаза, как я тут же упиралась взглядом в широкую спину, где, под черным плащом, перекатывались тугие мускулы.
— Я так и не успела поблагодарить вас с Данаем за спасение.
— Не стоит, — послышался тихий смех. — Тем более ты и сама справилась.
— И все же. Вы ведь не бросили меня, поехали следом. Даже наперекор своим Теням.
Несколько мгновений Нил молчал, мне даже стало казаться, что разговор окончен.
— Мы не могли бросить тебя, — голос прозвучал резковато, словно я задела что-то такое, о чем он хотел умолчать. — Мы ведь стали одной семьей.
Его шаги стали стремительнее. Мне пришлось почти бежать, чтобы не отставать.
— А как вы попали в Белоземье? Тоже через горы?
— Почти. В полудне пути отсюда, между тех скал, что на горизонте — видишь? — есть проход. Но сейчас там может быть опасно.
— И поэтому мы карабкаемся напрямик?
— Совершенно верно.
Он остановился. Дотронулся рукой до лба, откинул темную прядь волос и взглянул на солнце.
— Скоро вечер. Мы идем целый день, — обернулся, смерил меня взглядом. — Ты сильно устала?
— Немного. И становится холоднее, — поежилась я то ли от ветра, то ли от его внимательных глаз.
— Там, наверху, полно снега… А у нас даже нет подходящей одежды.
— Ничего, — я поспешила успокоить лессира. — Вот увидишь, не замерзну.
Он с сомнением оглядел мою толстенькую тушку и покачал головой:
— И часто ты гуляла по сугробам в порванной юбке?
— Хм… Нет, конечно, но поверь, такой сильно пухлой девушке, как я, морозы не страшны.
Я провела рукой по накладному животику и ухмыльнулась. На лице Нила тут же расплылась улыбка:
— И вовсе ты не сильно пухлая. Ты — хорошая, только сама не понимаешь этого, — неожиданно сказал он и, ласково потрепав меня по макушке, двинулся дальше.
Ночь — темный монстр, накрывающий подлунный мир мрачным брюхом. Двуликое чудовище, являющее жертвам какое-либо из своих сторон. И только провидению известно, будет ли это романтической темнотой с жемчужной россыпью далеких звезд, или же ужасающим кошмаром с ледяным холодом, отнимающим последние капельки надежды.
На этот раз нам выпало второе.
— Ну вот, а убеждала, что холодно не будет, — хмуро шептал Нил, крепко прижимая меня к себе, и плотнее укутывая единственным плащом.
— А м-м-мне и не х-холодно, — упрямо отвечала я посиневшими губами.
Робкий костерок никак не хотел дарить одиноким путникам хоть толику драгоценного тепла. Снег таял под маленькими язычками пламени и струился вниз извилистыми ручейками.
— Скоро рассвет, — шептал мужской голос около самого уха. — Скоро рассвет, Тала. Слышишь? Скоро взойдет солнце и согреет землю.
Его теплое дыхание щекотало кожу и вносило сумятицу в мысли. Глухой тембр затрагивал самые потаенные струнки моей души.
Порыв ветра задул, уже и без того доживающий последние мгновения костер и погрузил мир в ночную темноту. Я не видела Нила. Не видела блеска его глаз, очертания губ. Но слышала биение сердца и голос:
— Ничего не бойся, я же рядом. Твои руки совсем холодные, — он сжал мои пальцы и дотронулся да них губами. — Сейчас согрею.
Обжигающее дыхание обволакивало каждый пальчик, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Я замерла.
В тот момент мне даже не надо было видеть его. Чувства и так все подсказывали. Вот тут темный локон волос. Тут глаза. Такие серьезные и решительные… Прямой нос, чувственные губы.
— Нил… — нечаянно вырвалось у меня его имя.
— Селена? — внезапно шепнул он.
Я вздрогнула.
— Что?
Лессир замер и напрягся. Даже воздух словно завибрировал от напряжения.
— Тала, — резко произнес он и отстранился, глубоко вздохнув, медленно выдохнул. — Прости, Тала. Мне вдруг показалось… Это было словно наваждение какое-то.
Я молчала. Боялась и слова сказать. А он продолжил:
— На мгновенье подумалось, что рядом со мной другая девушка. Не ты. Прости, Тала. Устал, наверное.
Нил мотнул головой, будто отгонял образ той, другой. А у меня вдруг защипало в глазах.
Утро выдалось тяжелым.
Мы встретили рассвет в полнейшей тишине. Я боялась и слово произнести, боялась нарушить гнетущее безмолвие первой. А Нил молчал, словно пребывал в задумчивости.
О чем, а точнее, о ком были его мысли догадаться нетрудно. Вот только радоваться этому либо огорчаться, я не знала. С одной стороны то, что белокурая Селена так сильно въелась в память и, не побоюсь этого слова, в сердце лессира, конечно, тешило женское самолюбие. С другой стороны — его знакомая девушка не кто иная, как я, Тала. Та самая Тала, которая ежедневно по сотне раз попадается ему на глаза и ни разу не вызывала чувств более глубоких, нежели братские. Или я ошибаюсь?
В любом случае думать об этом было некогда. Впереди трудный переход через горы и поиски Даная. Как же мне не хватало Хомы. Особенно в такие минуты.
— Тала, — тишину нарушил глухой голос Нила.
Он протянул плащ. Тот самый, под которым мы, тесно прижавшись друг к другу, провели ночь.
— Надень.
— Я не могу. Это твой. Ты без него замерзнешь.
Нил повел плечами, отчего рубашка на мгновенье обтянула широкую мужскую грудь:
— Глупости. Надевай.
Он широким жестом накинул плащ мне на плечи.
— А как же ты? — заволновалась я, плотнее кутаясь в темную ткань и тут же мурлыкнула: — Тепло-то как… Мантия с плеч повелителя Лаэрда…
Лессир хохотнул:
— Ну вот, а ты отказывалась. А за меня не беспокойся. Думаю, через пару часов мы доберемся до какого-либо жилища.
— Почему ты так уверен?
— Смотри, — он указал рукой на соседний пик.
Я повернула голову. Ничего примечательного. Что же такое увидел Нил?
— Смотри внимательнее, — настойчиво повторил он. — Вон там.
Скалистый бугор засыпан снегом. Вроде ничего необычного, в любую сторону глянь и увидишь то же самое.
— Тала, выше смотри. На небо.
Небо? А что с ним не так? Лазурно-голубой небосклон такой же, как и каждое утро. Чуть залит рассветным солнышком, чуть затянут облачной дымкой… Стоп. Дым? Над горной вершиной тянулся сизый дымок.