Глава 1: Безрассудство.
Никогда не знаешь, что может произойти за пять секунд. Казалось бы, такой маленький промежуток времени, но последствия могут быть большими. В первую секунду ты ощущаешь необычное чувство, которое появляется резко, но образуется постепенно. Во вторую секунду ты перестаёшь видеть «краски мира», все, что было интересно и привлекательно — теперь серая куча хлама из-под кровати. В третью секунду твоё сердце выдумывает совершенно новый ритм биения. В четвёртую тебя начинают посещать мысли о кончине, о бессмысленности этого мира, о ненависти и несправедливости. А в пятую ты становишься больна.
Именно с этими пятью секундами я столкнулась. Прямо сейчас. Чувствую, как внутри меня что-то рвётся наружу; возможно, это моя кипящая подобно лаве кровь, что течет по венам. Или может, это мои тараканы вьют себе уютные гнёздышки, радостно подпевая вслух.
Я всегда отличалась от других девушек: была мрачнее тучи, любила одиночество и как бы странно не звучало, я обожала романтические фильмы. Просто хочу предупредить, что рано или поздно, но вы столкнётесь с пятью секундами сумасшествия. Родители еще не в курсе, что их единственный ребенок в семье съехал с катушек. Им не стоит знать, пока что… Врачи говорят, что осознание проблемы — прямой путь к её решению. Полная чушь для слабонервных людей, которые считают, что их болезнь это — конец жизни. Не завидую таким слабым людям. С ними скучно.
*
— Аманда, давай ужинать! — доносится до меня крик мамы.
— Сейчас!
Я выключаю сайт в интернете о нервнобольных, неуравновешенных людях, то есть, о таких же, как и я, и вскакиваю с мягкого стула. Пройдя по валяющейся скомканной на полу одежде, я бледными исхудалыми руками приоткрыла дверь. В лицо сразу ударяется запах свежевымытых овощей и приправ. Выйдя на кухню, я увидела беседовавших между собой родителей, которые ели приготовленную мамой стряпню. Не то чтобы мама плохо готовила, но она любит «творить», потому нам с отцом приходится привыкать к «заморским» блюдам. Однажды ей на ум пришла мысль приготовить Хаггис, получилось, мягко говоря, отвратительно. Женщина все напутала и перевела все продукты… Да уж, готовкой я вся в мамочку. Порой, мне кажется, что комната, в которой я провожу двадцать четыре часа в сутки, считается единственным местом, где тихо, темно и спокойно, куда люди не смогут войти; это своего рода моя крепость — безопасное гнездышко. Наша кухня, по словам родителей и гостей, красивая, уютная, не спорю, но здесь нет особой атмосферы покоя. Эти белые шторы, бежевые шкафчики, стол с беловатой скатертью и кружевными узорами, темный паркет, на котором разместился ковёр, что цветом напоминал грецкий орех. Все это меня отталкивает, как сильный порыв холодного ветра. Но об этом никак не решаюсь заговорить, да и зачем? Главное, чтобы другим нравилось, ведь так? Или?..
Я отодвинула стул и присела за небольшой столик, на котором было много еды: от бутербродов с ветчиной до запеканки с грибами. Однозначно, все выглядело и пахло вкусно, но в горло ничего не лезет. Тупо смотрю вперёд и не знаю с чего начать. Странно? Ох, нет, для меня это абсолютно нормально и привычно.
— Что тебе положить? — мама хватает мою тарелку и вопросительно смотрит на меня, ожидая ответа. Её улыбка излучала свет, когда моя кислая физиономия лишь негатив.
— Я сама, мне уже не пять лет, — я выхватила из её рук белую посуду и раздражительно начала класть в нее салат с перцем. Боже, и зачем ты, Аманда, так себя ведёшь?!
Родители украдкой переглянулись и молча продолжили есть, будто ничего и не было, изредка бросая свой взор в мою сторону. Возможно, вы не заметили, но я, правда стараюсь сдерживать себя и не показывать своё расстройство. Мне не нужны эти бессмысленные походы по белым кабинетам, чтобы услышать то, что я и так знаю. Во мне словно какой-то вирус, который мутирует мой характер; так хочется накричать на кого-то и сломать какую-нибудь вещь, например, тарелку. Ха, отыграться из-за своего ужасного характера на посуде, — что может быть легче?
— Как дела в школе? — мама улыбнулась, приложив к губам серебряную вилку.
Факт: она так делает всегда, когда ей что-то приходит в голову. За прошлым семейным ужином, мама точно с таким же выражением лица и вилкой на губах, предложила сделать в моей комнате косметический ремонт. Конечно же, завязался спор, и я одержала твёрдую победу.
— Нормально, — лишь бросила я, играясь с листьями салата.
— А как поживают Алиса и Лара?
Бросаю на стол вилку, после чего послышался звук хрусталя. Родители хмуро посмотрели на меня и обменялись друг с другом волнительными взглядами. Хотя у отца был скорее рассерженный вид — он ненавидел мои капризы и «странный способ общения». Мое сердце ненормально постукивает в груди, обещая вот-вот остановиться. Я чувствую, как злость выходит из моих ушей, подобно горячему пару. Дыхание участилось, и сейчас я похожа на кота, которого дернули за хвост. Коготки уже наготове.
— Ты меня допрашиваешь?! — я повысила голос.
Алиса и Лара, как вы уже могли догадаться, не самая мною любимая тема для обсуждения, тем более с предками.
— Нет, дорогая, я просто спрашиваю.
— Аманда, ты в порядке? — вмешался отец.
Когда он спрашивает «ты в порядке?», значит, мне пора закрыть рот и успокоиться. Это, своего рода, предупреждения от папы. Но…
— Как можно быть в порядке, когда вы тут устроили допрос?! Я уже поесть спокойно не могу! — я вскочила с деревянного стула и посмотрела на растерянные лица родителей. — Оставьте меня в покое, ладно?!
Мама хотела что-то добавить, но я лишь цыкнула и выбежала из кухни, жалуясь на все живое. Я хочу контролировать эту болезнь, но во время вспышки, мое сознание отключается, и я нахожусь в руках «темной себя». Вот вы можете контролировать дождь? Ураган? Извержение вулкана? Вот точно также, я не в силах контролировать себя.
Алиса и Лара мои лучшие подруги. То есть, бывшие лучшие подруги. Звучит необычно… Мы перестали общаться после того, как я поняла, что со мной что-то не так. Весёлый был день однако! Вам бы понравилось… Обозвав их лживыми стервами, мы больше не обменивались ни словом.
Я хлопнула белой дверью своей комнаты и заперла её на замок. Мне так часто доводится хлопать ею, что с потолка сыпется белая штукатурка. Наверное, поэтому мама решила устроить ремонт.
Еще один минус психического расстройства — невозможность сдержать слезы. Только представьте: вы просто видите бездомного котенка и ревете навзрыд, смотришь мелодраму и ощущаешь влагу на щеках. Любая мелочь — и ты плачешь. По-моему, это нормально быть психом в наше время. С таким окружением — это ожидаемо. На самом деле мне страшно. Я чувствую, как болезнь поедает меня изнутри, убивая еще работающие клетки мозга, разрушая все хорошее, выпуская все темное… Почему я не расскажу родителям, что больна? Я просто не хочу. Не хочу, чтобы они нервничали и кричали из-за того, что их семнадцатилетняя дочь изнутри погибает. Может, это болезнь запрещает мне рассказывать все родителям, догадываясь о моем излечении? Не знаю. Но это еще цветочки, ведь иногда мне мерещатся несуществующие люди. Что-то типа фантомов, которых не было и не будет никогда. В те злополучные секунды я ещё не понимаю, что передо мной очередная галлюцинация, для меня это обычные люди, животные или существа. Если верить википедии, то у меня шизофрения второго ранга, но вялотекущая. То есть, признаки психического расстройства есть, но при этом я могу работать, думать и общаться, пока что… Раньше мне слышались лишь голоса, которые говорили, как я прекрасно рисую и пишу стихи, но теперь… Теперь я вижу мерзких людей, которые противно смеются и издают страшные звуки. Это длится не больше минуты, но для меня это целая вечность. Просто представьте всех тварей из ужастиков. Представили? Я их вижу. Только лишь для меня они реальны.
Порой у меня не выходит думать. Звучит глупо, но на самом деле страшно. Я просто теряю «нить» мыслей. Это ужасно, но я не знаю, что поделать. Иногда я ощущаю разные запахи, например, бензина или запах гари. Позже оказывается, что это очередная выходка шизофрении. Самое ужасное то, что я не соображаю где реальность, а где галлюцинация. Я просто теряюсь. Я настолько изменилась, что перестала ценить всех и вся. Один раз мой глупый язык произнёс маму по имени и отчеству. Родители тогда чуть не упали в обморок. Это было чудовищно, правду говорю. Но и это ещё не все. Порой мне плевать на своих родителей. Мне становится противно при их виде, и это печально. Одна секунды — и ты думаешь, какие же мама и папа прекрасные, замечательные люди! В другую — тебя охватывает злость в сопровождении ненависти, и тебе уже не кажутся твои родители такими уж и милыми. Это чудовищно!