Но насколько реальность не оправдала моих ожиданий, я поняла, когда увидела, что Адам крадется вдоль стены коттеджа.
– Что ты делаешь? – спросила я, следуя за ним.
– Ш-ш-ш… – сказал он, поднося палец к губам и пролезая в окно спальни. – БУ!
– ЧЕ-Е-ЕРТ! МАМ!
Заглянув в окно, я увидела Уильяма, сваливающегося с верхнего этажа двухъярусной кровати на пол. Я подошла к входной двери, когда он выбегал наружу.
– Что-то залезло ко мне через окно! – прокричал он, искренне уверенный, что это были сверхъестественные силы.
– Уильям, успокойся. Это был твой отец. – Глупый отец.
– Ох, Уильям, прости, – произнес он, сдерживая улыбку, в то время как наш сын застыл в онемении.
Я толкнула его локтем в бок.
– Иди, обними папу.
Он сделал шаг вперед, и Адам бросился к нему, хватая его худенькое тельце и прижимая к своей груди.
– Ну, привет.
Уильям поднял взгляд и заморгал.
– Я не понял, что это был ты, пап. На самом деле я не испугался.
При этом можно было почти что видеть, как сердце выпрыгивало у него из груди.
– Не переживай из-за этого, – сказал Адам, так и не поняв, что это был намек на извинения. – Как вы добрались? Твоя мама писала в СМС, что тебя тошнило всю дорогу.
Уильям бросил на меня злобный взгляд:
– Не всю дорогу. Совсем недолго.
– Ну, главное, что вы здесь. Как тебе здесь?
– Отлично, – ответил он, неожиданно оживившись. – Мне нравится двухъярусная кровать. У моего друга Джоша такая же.
– Он везунчик.
Потом они неловко стояли в метре друг от друга, и стало неприятно очевидно, что этим разговором они, вероятно, исчерпали темы для общения на весь отдых.
– Итак, – сказал Адам, хлопая в ладоши.
– Итак, – повторил Уильям.
– Доволен, что не нужно ходить в школу?
– Конечно.
– Вообще-то тебе нравится школа, – напомнила ему я.
– Я знаю, но здесь мне нравится больше.
– Математика до сих пор твой любимый предмет? – поинтересовался Адам.
Уильям ненадолго задумался:
– Хм-м. Наверное, больше мне нравится история. В этом семестре мы изучали жизнь королевы Виктории. Она довольно грустная. Когда ее муж Альберт умер, она так сильно по нему скучала, что сделала гипсовый слепок его руки, чтобы иметь возможность держать ее, – говорил он без остановки, забывая дышать. – И это еще не самое удивительное в викторианстве, – серьезно добавил Уильям и начал пятиминутную лекцию, охватывающую темы от достижений медицины конца девятнадцатого столетия до порабощения женщин.
– Вау. Я никогда не задумывался, что так мало знаю о дифтерии, – безынтересно заключил Адам.
– Я могу рассказать еще, если хочешь, – предложил Уильям.
Я взглянула на Адама, давая понять, что отвечать нужно осторожно.
– Да, с удовольствием послушаю. Я много чего запланировал на время вашего отдыха.
Уильям улыбнулся.
– Пойду возьму свой айпад, – сказал он, возвращаясь в коттедж.
– Я думаю, ты найдешь там только мой айпад, – бросила я ему вслед.
Адам взял сумку и отнес ее внутрь.
– Мы могли бы поужинать сегодня с некоторыми членами команды, работающей здесь. Не терпится познакомить всех с Уильямом. И с тобой, конечно.
Я последовала за ним, он поставил сумку на пол и остановился как вкопанный.
– С остальными вещами я справлюсь сама. Спасибо за помощь.
– Без проблем. – Он все еще не двигался. – Хорошо, что ты здесь, Джесс.
Я быстро кивнула.
– Уильяму не терпится провести с тобой как можно больше времени.
Он выглядел так, как будто внезапно вспомнил, о чем давно должен был спросить.
– Как твоя мама?
– Не могу сказать, что хорошо. – Я открыла сумку и начала выкладывать из нее вещи на стол. – Ты бы, наверное, не узнал ее сейчас.
– Мне очень жаль. Тебе, должно быть, тяжело.
– Так и есть, Адам, – ответила я и решила сменить тему. – Знаешь, я познакомилась с Симоной.
– О, правда?
– Когда ты перестал встречаться с Эльзой?
Он замер.
– Как ты узнала, что я перестал встречаться с Эльзой?
Я подняла на него взгляд:
– Я полагаю, Симона – твоя новая девушка?
– Это настолько очевидно?
– Я читаю тебя как книгу. И не очень-то сложную.
– Хорошо, что я не из чувствительных, – засмеялся он и помахал рукой, направляясь к выходу.
Я смотрела ему вслед, на проступающие через футболку контуры его спины, наблюдала за тем, как он засунул руки в карманы и вышел самодовольной походкой.
– Не волнуйся, Адам. Никто и никогда не обвинит тебя в этом.