– Как красиво! – усталый голос жены выдавал слабость от полета. Мы успешно долетели до базы «Вселенная» в созвездии Лебедя, проведя в состоянии анабиоза всего год. Первые полгода на разгон, остальные – на торможение. Остальное расстояние корабль покрыл почти мгновенно, нырнув в червоточину.
– Тут совсем другие звезды! – радовалась она. Обзорный экран ресторана «Млечный путь» будто вел прямо в космос. На фоне двойного солнца – поляризаторы делали их свет безопасным – пояс астероидов, переливающийся множеством ярчайших искр, и гигантская верфь звездного флота, вокруг которой сновали корабли всевозможных размеров и форм. Млечный путь, намного ярче видимый, чем с Земли, распростерся слева направо, оттеняя все это великолепие. Снурр сидел рядом на стуле и не отрываясь смотрел в космос, словно помнил, откуда его доставили.
– Я очень рад, что счастлива, дорогая.
– Очень, Андрюш! Очень! Это просто невероятно! И ты сдержал обещание! – я улыбнулся. Меня очень радовал ее светящийся и счастливый вид. Что ни говори, но это путешествие стоило унылого прозябания на Земле, где неизбежность быстрее съела бы мою Зои.
– Но как ты это организовал?
– Это Свиридов Семен Викторович, – не было смысла скрывать цель и планы этого путешествия. – Он подарил нам Звезду.
– Что? Это разве возможно?
– Видишь ли, дорогая. Он один из первых покорителей космоса. А тогда существовала целая программа по освоению. Астронавты могли выбрать себе звезду в долгосрочных планах. И когда техника позволит – лететь на планеты, окружающие ее, и осваивать. Несколько таких программ и сейчас успешно проводятся. Наградой человеку, решившемуся на это, служил бы целый мир, и часть его богатств. И сейчас проводится полное исследование космоса, но кадров катастрофически не хватает. И вот отставникам и предлагают собственный мир. Дают в пользование автономный жилой модуль, который занимается терраформированием, а они в это время спокойно спят в гибернетических капсулах. А когда приходит время и планета становится пригодной для жизни, автоматика их будит. И целая планета готова послужить людям, а ты – герой, не побоявшийся послужить всему человечеству. Целый мир, Зои! Я, ты и звезды!
– А почему Свиридов не полетел?
– Ему не с кем, – я пожал плечами. – Из-за длительных полетов он так и не нашел свою любовь.
– Как печально, – Зои отвернулась от еды и надолго всмотрелась в млечный путь, пересекающий обзорный экран позади двух притушенных светил. Потом посмотрела на меня и улыбнулась. – Ну и какая из звезд наша?
Я тоже улыбнулся, встал и подошел к жене, потом указал на ту часть галактики, где приборы обозначили мне звездную систему.
– Вот, – обвел рукой область. – Здесь. Она пока имеет сугубо техническое название. Что-то… типа… МН5667110. Но мы же назовем ее сами?
– Несомненно, – согласилась Зои, улыбаясь, и поцеловала. – И наши дети увидят свой мир…
Я улыбнулся и обнял жену, а взгляд, меж тем, уткнулся в гигантскую вервь, дрейфующую за обзорным экраном. Там чуть с краю, уже готовые, парили в невесомости несколько модулей жизнеобеспечения и терраформации – хищные и агрессивные формы, которые никоим образом не мешали функциональности, а разрабатывались без малейшего учета красоты и эстетики – лишних для космоса определений. Вместе с надеждой на наше будущее возникло легкое ощущение тревоги, въедливым червячком заползло в душу и осталось там.
***
Звезда МН5667110 была настолько удалена от «Вселенной», что наш корабль должен сорок лет разгоняться и тормозиться, а потом еще пятьдесят, или около того – зависит от атмосферы, лет терраформации. В общем подсчёте, мы с любимой и Ториком провели бы около ста лет в анабиозе. А потом… потом начали бы осваивать планету. Как хорошо, что технологии шагнули столь далеко. Нам ничего практически не оставалось. Модуль, а это была целая роботизированная система, сам выбирал планету по анализу атмосферы и возможности ее изменить, сделать пригодной для человека. Самостоятельно выбирал место и садился на пустой, безжизненный камень, летающий вокруг звезды и покрытый в основном льдом, запускал необходимые механизмы и жестко отслеживал происходящее вокруг. И только, когда атмосфера становилась пригодной для людей, а несколько гектаров взращённого вокруг сада устойчиво приносили урожай, автоматика будила людей, а они делали тесты, оценивали проделанную машиной работу и направленным сигналом через червоточину сообщали в общегалактический центр об успешном завершении работы. Потом на планету направлялись колонисты.