Риск минимальный, но он, к сожалению, существует. И под какой процент попали мы с Зои, мне не известно, но что-то пошло не так уже на третьем этапе. Автоматика разбудила меня, вывела из гибернетического сна на те самые пятьдесят лет раньше положенного срока. Оглушенный и почти не соображающий, я понял, что ситуация далека от идеальной по надрывному вою звуковой сигнализации. Доза адреналина, впрыснутая в кровь механизмами, дала энергию, что и позволило мне, «доскакать» в чем мать родила до блока управления.
Показалось, что приборы свихнулись. Я, не веря глазам, запросил у компьютера повторное сканирование, на что через секунду и получил подтверждение.
Несколько десятков лет назад МН5667110 переродилась в сверхновую и сожгла девять планет из двадцати одной. Ужасающих размеров огненный шар заполнил весь экран. Поляризаторы еле справлялись с ярким светом, а облако обломков наполнило пространство вокруг. Тело ощетинилось волосками вовсе не от холода, даже волосы на голове и то зашевелились. Выступил холодный пот.
Компьютер чудом избежал столкновения с обломками еще трех планет, корабль лишился нескольких маневровых двигателей и аграрного модуля и быстро отплывал к окраине системы. Наиболее благоприятная для нас планета превратилась в топливо для сверхновой. Ничего не оставалось, как вернуться обратно, потерпев полное фиаско.
И все же что-то толкнуло меня дать компьютеру команду просканировать оставшиеся планеты. И чудо: одна, из-за удаленности от солнца не имеющая шансов на преобразование, теперь могла быть терраформирована! Разросшаяся звезда, настолько приблизилась к окраинным планетам, что одна почти оттаяла. Ледяной покров источился и возможностей капсулы оказалось более чем достаточно.
– Вперед! К ней! – скомандовал я компьютеру и устало откинулся в кресле. Тут же мне на колени вскочил ярко-рыжий меховой комок. Автоматически я обхватил его руками, прижал снурра к себе и заглянул в глаза. Боже! Столько печали в этих почти кукольных янтарных глазах я никогда не видел. Сердце гулко стукнуло в груди, а в голове молнией проскочила мысль: «Зои!»
Шлепая босыми ступнями по холодному металлическому полу, я помчался к капсулам сна. Подбежал, впился полными тревоги глазами в лицо любимой сквозь подсвеченное изнутри стекло, ожидая любой картины, но ничего не изменилось. Она все еще спала. Датчики жизнедеятельности тихо пощелкивали, и всего-то. Я уже было успокоился, но вдруг вспомнил: в случае опасности модуль должен разбудить и ее. Все члены экипажа поднимались по тревоге. А тут…
Я бросился к пульту ручного управления камерами, и нервно щёлкая пальцами по сенсорной панели, попытался открыть механизм, но красная мигающая табличка на экране предупредила: «Механизм поврежден. Опасно. Гибернетический сон прервать невозможно. Вызовите специалиста!»
– Ну и где, уроды, я его возьму?! – ахнул в ярости, что есть силы несколько раз ударил кулаком по приборной панели, и бессильно опустился прямо на холодный пол. Заплакал первый раз в жизни. Но ничего поделать не мог.
Странный рок повис над нами с Зои. Как бы ни хотелось мне в него верить, но злая судьба указывала именно на него. То киста, то теперь, когда выход, казалось, уже был найден, это…
– Корабль входит в атмосферу, – возвестил зачем-то электронный голос, – стабилизация включена, все механизмы работают нормально.
– Да что ты несешь? – тихо возразил я кораблю, как будто он мог понять меня. – Механизм Зои… он не работает!
Но вдруг понял, что, отнюдь, капсула-то в порядке. Не работал лишь механизм открытия-разморозки. А это значило, что с Зои ничего почти не случилось. Она жива и спит, только заперта навсегда во чреве жестокого металлического со стеклом гроба. Как спящая царевна в ее хрустальном саркофаге, подвешенном где-то в неизвестной пещере.
***
– Запись тысяча триста двадцать. – сказал я в видеоглазок. – Вот, дорогой дневник, мы и подошли к концу этой печальной истории. Ровно тысяча триста двадцать дней я блуждал один по терраформирующей автономной станции. Настраивал системы, следил за началом процесса превращения ледяной безвестной глыбы в новый будущий мир Зои – так я назвал планету, приютившую нас с женой. Возможно и к лучшему, что она застряла в анабиозе. Ведь ее болезнь прогрессировала и могла оборвать жизнь. А теперь я присоединюсь к ней, и мы проспим, сколько потребуется, прежде чем планета станет пригодной к жизни и модуль отправит сигнал на базу. Кто знает, может люди к тому времени найдут способ вылечить Зои. Вернее, нет. Не так. Прилетят, разморозят и вылечат. Я почему-то верю, что к тому времени люди победят любые болезни. А пока мы подождем. Я и она, вместе. Одни на краю Вселенной. Жаль, что не удалось отловить Торика, чтобы запихнуть в капсулу сна – Зои очень огорчится. Но я не могу вечно гоняться за снурром. Странный он какой-то последнее время… Надеюсь, он продержится как можно дольше. Во всяком случае, мы не знаем, сколько живут эти существа. Дай бог, вечность… Ведь так охота, находясь на краю бесконечности, верить в вечность, припасенную для нас с Зои им – Создателем. Огромная просьба к тем, кто нас найдет: пожалуйста, аккуратней, ведь мы, хозяева этой планеты, старались для вас. И в ваших руках наша судьба.