Каким-то образом это так и было – несмотря на постоянное нахождение, в состоянии, которое плавно изменилось в течении дня от «Под шофе», до в «В зюзю», не доходя, впрочем, до стадии «Борис Ельцин», Корочун никогда не подводил. Операции его – были успешны. Идеи – оригинальны. Аналитические записки – бесподобны. Чутье – безотказным. Так что начальство, ни раз и не два пробовавшее избавиться от Корочуна, но, внезапно понимающее, что заменить его, в общем-то, некем, давно смирилось и старалось получать удовольствие от сотрудничества.
И вот этот легендарный человек, титан эпохи всеобщего вырождения, с которым Степанович до сего дня был только шапочно знаком, стоял, подпирая стенку в его бункере. И дело тут было даже не в том, что Корочуна вообще впустили в святая святых – в том, что у него были пропуски на все возможные объекты Ресурсной федерации, Степанович не сомневался, а в том, что сообщение про атаку пришельцев, очевидно, имело под собой что-то реальное.
Степанович осторожно втянул носом воздух. Перегаром не пахло. Корочун был трезв. Настроение Степановича упало еще на несколько делений. В стране, определенно, творилось что-то страшное.
– У вас есть другие данные? – неожиданно истерично сказал оперативный дежурный, нарушив паузу. Было очевидно, что до приезда Степановича в оперцентр эта парочка успела крепко поругаться.
– Естественно, – ответил Корочун, не вяжущимся с внешностью низким, бархатным голосом – Валерий Степанович, пройдемте в зал брифингов.
Огорошенный тем, что в его штабе, как у себя дома распоряжается какой-то фесебешный выскочка, Степанович временно утратил дар речи. И напрасно – так как повернувшийся к нему спиной Корочун, не дожидаясь ответа, успел уйти по коридору вперед.
Закипающему Степановичу пришлось бежать за ним. Ну, ладно, не бежать – командующего ПВО России никто не должен видеть бегущим, идти быстрым шагом. Остальные офицеры стайкой потянулись за ним. Догнать Корочуна он сумел только у дверей оперативного центра. Но, не успев схватить наглого вторженца за плечо, Степанович, недоуменно уставился в открытые двери.
На столе зала совещаний возвышался, поблескивая хромом винтов, похожий на глыбу чистого, речного льда, стеклянный контейнер высшей биологической защиты. На дне контейнера, в стеклянном лотке лежали покрытые жесткими рыжими щетинками остатки неизвестного Степановичу существа, больше всего похожего на огромного, размером с кошку, раздавленного таракана.
Возле контейнера, подчёркивая серьезность ситуации, стояли два здоровенных хмыря в костюмах химической защиты, со стоящими у ног музейными ранцевыми огнеметами РОКС-3, и какой-то пожилой ученый хрен, в очечках и белом фильтрующем комбинезоне, надетом поверх костюма. Чуть поодаль, возвышался закрепленный на самоходном шасси экран мобильной системы телеприсутствия, на которой виднелось лицо эксперта по компьютерным сетям и системам электронной слежки Эдварда Лоуневича Сноудена.
– ЧТО. ВЫ. БЛЯТЬ. СЮДА. ПРИТАЩИЛИ? – Медленно, разделяя слова многозначительными паузами, прорычал Степанович.
– Познакомитесь. Это редкий, ядовитый сракопаук Валера, Валера.
– ЧЕГО?
– Вот, ознакомитесь: – с этими словами Альфред протянул Степановичу распечатанную фотографию объявления.
Степанович вытащил очки, и с удивлением прочитал: «Из лаборатории министерства обороны сбежал редкий, ядовитый сракопаук Валера». Потом подошел к контейнеру, долго и внимательно изучал лежащие в нем останки многоногой твари, сверяя с фото на объявлении, после чего, грустно поглядев на Корочуна поверх очков, вынес вердикт.
– Это всё чья-то неумная шутка. Это же просто рак?
– Бинго! … и вы получает орден шелкового умника. Это действительно рак, – радостно провозгласил Корочун.
– … и ты, устроил весь этот балаган, из-за рака?
– Вообще-то это не рак. То есть это, конечно рак, но не наш рак – внезапно подал голос пожилой мужчина в фильтрующем комбинезоне. У нас, на Земле есть похожие существа, пальмовые воры или кокосовые раки (лат. Birgus latro), это один видов надсемейства раков-отшельников (Paguroidea)…
Степанович удивленно, словно на внезапно заговоривший стул, посмотрел на ученого, но прерывать монолог не стал.
– У наших, земных раков, которые являются известным, хорошо изученным видом, десять лапок. А у этого существа, как легко могут убедиться здесь присутствующие, лапок тридцать четыре. И это – не уродство и не мутация – все клешни полностью функциональны.
– О как. То есть весь сыр бор разгорелся из за лишних ножек у рака? А вы не думали, что это просто новый вид?