Выяснять я не стал. Вставив недостающее звено в обруч, я ткнул пальцем в первый попавшийся горевший символ и бросился, не дожидаясь открытия врат, за стальной сферой. Сидящий в ней пленник перестал пилить и уперевшись руками и ногами в стенки приготовился к перемещению. Ножовку при этом он при этом, словно абрек, держал в зубах.
«Мне бы его выдержку, – успел подумать я, поднимая сферу, – я бы в подобной ситуации уже пару сотен кругов успел намотать, бегая как хомячок в шаре».
И повернулся к порталу. Открывшийся новый мир, представленный плохо видимым из-за летящего в дыру вместе с потоком горячего воздуха песком каменистым склоном, понравился мне с первого взгляда. Не ледяная пустыня и не море – что еще нужно страннику для полного счастья.
Просунув в портал сферу, я сделал шаг назад, чтоб забрать ящик с инструментом и мешок с продуктами. Но, замер, остановленный сухой, тощей, но неожиданно цепкой рукой, вцепившейся мне в локоть.
– Стой, – сказал Эллахар, – это большое что-то уже совсем близко!
– Лады, – сразу согласился я, махнув рукой на вещи.
Если честно, мне совершенно не хотелось возвращаться в огненную пустыню. Что до вещей – новые куплю. Не жили богато, не стоит и начинать.
Разомкнув портал, я просунул в обруч в новый мир и замер, наблюдая в сужающееся отверстие за брошенными на песок вещами – вернувшееся ко мне с переходом на твердую почву любопытство требовало чтоб я посмотрел на шаи-хулуда. Хотя бы одним глазком.
И я увидел – оставленный на горячем песке мешок с продовольствием, вдруг начал тонуть в песке. Неожиданно, видимо под влиянием вибрации или проходящего через него газа, песок стал словно жидким.
– Спасибо друг, – сказал я, дождавшись открытия портала, – на месте мешка мог оказаться я.
Эльф молча кивнул, продолжая пилить решетку. Я вытащил из-за пазухи бесчувственное тельце кота и аккуратно дунул ему в нос. В медицинских, естественно, целях.
– Где это мы, Мамочка? – спросил кот, приподняв голову.
«А и верно, – запоздало подумал я, – в каком мире мы сейчас оказались?». Конечно, я прекрасно помнил, что нажал на иероглиф (_*_) – вот только, что он означает? Сначала, я было решил, по аналогии с миром ()() что это мир победившего гомосексуализма.
Что-то вроде Афона, – но не того Афона, что гора, остров и монастырь, а родины Этана – героя Лоис Буджолд. Но сейчас, оглядываясь по сторонам, я решил, что не всё так очевидно. Мы находились на поросшем умирающим лесом склоне горы – вокруг нас, словно памятники самим себе высились окаменевшие остовы деревьев. Но это не было самым странным – и тут и там, застряв в переломанных ветвях висели переломанные бытовые предметы – стулья, газонокосилки, холодильники и автомобили.
Еще больше этих предметов, переломанных так, словно они свалились с большой высоты, покрывали каменистую почву во всех направлениях. Выглядело это так, словно какой-то великан собрал всю бытовую мелочь из города и высеял её в лес. Великан… или вихрь?
Возможно ли что я смотрю на последствие сильного урагана? Или, что более вероятно, последствия цунами – сильного потока воды, который проследовал через лес, предварительно опустошив лежащий на его пути город? В пользу второй версии указывали промоины, оставленные промчавшейся через лес водой.
И занесенные песком кости кита, лежащие неподалеку.
– Этот мир отравлен и умирает, – сказал Эллахар, – вода, воздух и всё живое здесь полны яда.
И тут до меня дошло. Мир, в котором мы находились, вовсе не был миром победившего гомосексуализма. Это было мир победившего пиздеца – мир, которому пришла жопа, если вы понимаете, о чём я.
– Насколько всё плохо, – спросил я, поворачиваясь к собеседнику, – как скоро мы умрем?
– Несколько часов мы можем провести здесь без особого вреда для здоровья, – пожал плечами Эллахар, – если не будем пить местную воду и есть местную еду. Но, если мы задержимся здесь дольше, то заболеем. И умрем, если не покинем этот мир или эту местность.
– Хреново, – сказал я, – но ничего страшного. У нас есть еще один мир в запасе.
– Подожди, – сказал Эллахар, – дай я решетку допилю. Несколько минут ничего не решит.
– Ой, что же ты раньше молчал, – воскликнул я, – я об этом постоянно забываю. Неудобно-то как!
И взявшись за пилу в несколько движений перепил прут решетки. И следующий. И еще один. После чего сумел, разогнув оставшиеся прутья, освободить сидящего в клетке мужчину. Который, выйдя на свободу, словно как-то раздвинулся, разложился, как высвободившаяся из кокона бабочка – оказавшись, в конце метаморфозы, стройным, высоким – выше меня – мужчиной. Худым, конечно, как жердь.