– Таким тоном со мной разговаривать нельзя, – сказали в трубке, после чего послышались гудки.
Степаныч обвел помещение мутным от ярости взглядом и с силой хлопнул ладонью по столу.
– Надо было гавриков посылать, – сказал дежурный, – в смысле – росгвардию.
– Они бы тоже обосрались, – буркнул Корочун.
– Так и твои дуболомы обосрались. А гавриков не жалко. Они радиоуправляемые, – офицеры дружно закивали.
Гавриков в войсках не любили. Создавая Росгвардию Вова поставил перед ней задачу – быть верными на случай мятежа, чем обрек спецслужбу на безделье – мятежи, даже в России случались редко.
Поскольку других задач не было, гаврики кормились тем, что работали охраной криминальных авторитетов на банкетах – даже до крышевания бизнеса никто их допускать не собирался. И все их «боевые потери» о которых так проникновенно вещала Катя Андреева, сводились к застреленных по барам и ресторанам охранникам.
Поэтому мысль списать неудачу на гавриков, сейчас, по трезвому размышлению казалось вполне здравой. Степаныч даже пожалел, что эта мысль не пришла к нему раньше. «Это всё потому, что я не привык к подковерным играм, – вздохнул он, – у меня была честная работа – служить родине. И я её честно выполнял».
Наступившую театральную паузу прервал дребезжащий телефонный звонок. Звонил старый, еще советских времен телефон, по которому в штаб должен был звонить верховный главнокомандующий. За всё время службы Степаныч ни разу не слышал, чтоб этот аппарат звонил.
Присутствующие на совещании офицеры испуганно переглянулись. Кто-то негромко сказал: «Пусть дежурный трубку берет – у него должность такая». Заметно побледневший подполковник беспомощно оглядел присутствующих и потянулся за трубкой. Но не успел. Трубку, со словами: «…а чего тянуть» взял сам Степаныч.
– Командующий 1ой Армии противовоздушной и противоракетной обороны, генерал-майор воздушно-космических сил России Валерий Творог у аппарата – по мере сил бодро представился Степаныч.
– Вас беспокоит администрация президента, – в трубке деликатно кашлянули. – Нам тут звонок поступил, из СШСА, просят соединить с вами.
– Простите, что? – Степаныч был настолько удивлен просьбой звонившего, что для начала предположил, что ему послышалось.
– Я просто не знаю, что делать, – сказал его собеседник жалобным голосом. – Я ни до кого из руководства дозвониться могу, а дед этот, говорит что крайне важно соединить его именно с вами. Что иначе России конец.
Степаныч горестно вздохнул. Следующие один за другим концы России стали его утомлять.
– …я смог дозвониться только до Захаровны, – продолжил тонким, мнущимся голоском собеседник. – Она сказала, что от того, что я соединю с вами хуже не будет.
Захаровну, а точнее Морену Владимировну Захарову Степаныч знал. Она работала в МИДе говорящей головой – озвучивая принятые решения. Обычно на эту должность приглашают пустоголовых дур обоих полов – Степаныч прекрасно помнил Джейн Псаки, чей уровень интеллекта позволял ей разве что не натыкаться на стены при ходьбе или её кремлевского коллегу – усатого лгуна, способного только зачитывать по бумажке текст.
Захаровна была исключением из правил. Будучи острой на язык и эрудированной, она не только озвучивала решения, но и участвовала в их разработке и реализации. Что в общем-то вполне объяснимо – МИД слабой страны просто обязан проявлять чудеса эквилибристики, разделяя и стравливая более сильных конкурентов.
Так что его возмущение странным звонком снизилось на порядок. Захаровна дурного не посоветует. К тому-же, добавил он, пора бы и выключить паранойю. Как не верти, а входящий звонок от кого угодно, выдать расположение командного центра или хоть как-то повредить ему не мог.
Ну, не загипнотизируют же его по телефону? Этого наука не допускает. Степаныч оглянулся, посмотрел на хрустальный гроб сракопаука и скрипя сердцем признал – возможны варианты. Но трубку не положил – разработанная еще в СССР система контроля запуска ядерного возмездия обладала таким запасом прочности, что могла переварить без потерь сошедшего с ума или перешедшего на сторону врага главнокомандующего.
Офицерик в трубке все это время продолжал вещать. Все его кинули, никто не знает что делать, а этот, из СШСА звонит и говорит такие вещи, о которых ему знать совершенно не положено. Было в офицерике что-то от испуганного щенка. Надо будет в рапорте охарактеризовать его как-нибудь положительно, подумал Степаныч. Поступить не по инструкции в сложной ситуации – это тоже подвиг. Пусть и крохотный.