— Н-да, — неохотно согласился Максим. — Это я понимаю. Пожалуй, все. Я могу идти?
— Конечно. Всего доброго. Давайте пропуск, распишусь. — Следователь вывел свою фамилию какой-то причудливой старославянской вязью.
Глава 9
Сергей не вошел, а влетел в квартиру. Не разуваясь, прошел на кухню.
— Танюха, кричи «ура»! Лившиц нашел клинику в Израиле, где берутся сделать операцию за весьма умеренную плату!
Татьяна подставила ему для поцелуя щеку, потом другую, после чего они молча с минуту стояли посреди кухни. Стояли обнявшись.
— Умеренную — это сколько? — спросила наконец Татьяна, осторожно освободившись из объятий мужа.
— Там, понимаешь, довольно хитрая схема, — смутившись, начал объяснять Сергей. — Пятьдесят надо отдать сразу, а остальное зависит от результатов операции и сроков реабилитации.
— Но у нас же нет таких денег, Сережа, — в растерянности пробормотала Татьяна.
— Давай считать вместе, — бодро заявил Сергей. — Сейчас у нас двадцать две тысячи. Кира даст еще восемнадцать. Итого — сорок. Мне на работе обещали три. Юра Лившиц готов помочь — у него есть две. Сорок пять, Неужели мы не найдем еще пятерочку?
— Ты говоришь о пятерочке тысяч долларов? У тети Даши, что ли, одолжим? До получки, да? А еще — билеты, проживание в гостинице, питание! И чем потом все это отдавать? Хорошо, если ты получишь этот гранд. А если нет?
Сергей молчал, глядя прямо перед собой. Потом со вздохом проговорил:
— Извини, Таня. Я об этом даже не подумал… Но что делать? Не отказываться же?
— Нет, конечно, — успокаивала Сергея жена. — Надо как следует все продумать и решить, как быть дальше. Кстати, позвоню-ка я Кире.
— Алло, Кирюша! Это Таня. Как твои дела?
— Ничего хорошего. — Голос у Киры был усталый, тусклый. — А что у вас?
— У нас, кажется, получше. Лившиц нашел клинику. Срочно нужны деньги, Кирюша.
После долгой паузы Кира ответила каким-то чужим и очень неприятным голосом:
— Деньги, Татьяна, нужны всем. Увы, здесь я ничем не смогу тебе помочь. Денег у меня сейчас нет и в ближайшее время не предвидится.
— Но как же..? — Татьяна ничего не понимала. — Ты же обещала… Срок уже давно истек.
— Странная ты. Я же не отказываюсь от своих слов. Хотя, честно говоря, могла бы это сделать, и ни один суд меня бы не тронул. По документам — дача моя. Государство оценивает ее в десять тысяч новых рублей. Я тебе уже отдала в пятнадцать раз больше. Была бы я нормальным человеком — сделала бы тебе ручкой, и все дела. Но я честная, и признаю — восемнадцать штук за мной. Но отдать я их смогу не раньше, чем они у меня появятся. Я достаточно ясно излагаю?
— Я не понимаю, Кира… — В глазах Татьяны стояли слезы, и она готова была разрыдаться. — Нам ведь Илюшку отправлять в Израиль… Что же нам делать? Ведь только ради этого дачу продавали.
— Мне очень жаль твоего сына. Если бы я могла, я помогла бы вам. Но сейчас, повторяю, сейчас я не могу вам помочь. Займи где-нибудь. Квартиру продайте. — И после минутной паузы: — Ладно, Тань, извини. Я очень занята.
— Но ты же ограбила нас! И Илюшку убила! Как ты можешь!? — кричала Татьяна, обливаясь слезами. Трубка отвечала равнодушными гудками.
Сергей налил стакан воды и заставил жену выпить. Усадив ее на стул, он минут десять пытался дозвониться до Киры. Трубку никто не поднимал.
Совершенно оглушенные, они до темноты молча просидели на кухне. Уже утихли во дворе детские голоса, когда Татьяна с усилием проговорила:
— Интересно, сколько может стоить наша квартира?
Глава 10
Выходной день Максим решил посвятить важному занятию. Выпив с утра традиционные три чашки кофе с несколькими сигаретами, он спустился к метро и купил в киоске кипу свежих газет. Вернувшись домой, сложил их аккуратной стопкой на стуле. Рядом со стулом поставил холодную бутылку колы и, облачившись в длинный махровый халат, залег на диван — читать. Сначала прикончил «Спорт-экспресс» и «Клаксон», потом перешел к темам более скучным. Телефонный звонок не позволил ему до конца изучить славную трудовую биографию нового (но немолодого уже) премьера-академика, написанную в замечательном стиле старорежимной «Правды».
Телефон продолжал трезвонить, и Максим, поморщившись, потянулся к трубке. Телефонные беседы в его сегодняшний распорядок не вписывались, и он окончательно расстроился, сообразив, что придется вставать — рука не дотягивалась.