— Редко.
— Действительно, олигарх.
— Мамуля! Чур мне самый маленький окорочок, а макаронов совсем не надо!
— Окорочок я тебе дам самый средний, а макарошек — чуть-чуть. Совсем без гарнира нельзя, ты же не троглодит.
— Если троглодитов не кормят макаронами, хочу быть троглодитом.
— Не спеши, сынок. — Сергей смачно хрустнул маринованным огурцом. — Если так дальше пойдет, скоро все станем троглодитами.
— А я, между прочим, буду из вас самой толстой троглодиткой, — заявила Татьяна, с задумчивым видом обсасывая косточку.
— Не понял. — Сергей долго наматывал на вилку длинную макаронину. — Это ты к чему?
— Кирюша звонила. — Татьяна тяжело вздохнула. — Предложила какую-то новую формулу для похудения. Двести долларов.
Сергей усмехнулся, наливая Илюшке сок.
— Лучше бы она подсказала, где эти деньги заработать.
— Подсказала. — Татьяна вытерла руки салфеткой и, брезгливо поморщившись, бросила ее в пустую уже тарелку.
— Что, колготки продавать? — Сергей внутренне напрягся, понимая, что не в состоянии ничего противопоставить даже торговле колготками.
— Да нет. Еще почище. Домработницей к «новому русскому». Пятьсот в месяц. Я так понимаю, за честность.
— Пятьсот — чего? — спросил Сергей, внимательно глядя на жену.
Татьяна, старательно отводя глаза, пожала плечами.
— Долларов, конечно.
— Домработница? Пятьсот долларов?! — Сергей вскочил из-за стола и убежал в ванную. Долго, тщательно мыл руки. Вернувшись, сел и уставился куда-то в пространство.
— Начальник моего отдела получает триста долларов — в рублях, конечно. Я, ведущий инженер проекта, — двести. Ты, кандидат наук, — меньше ста. А домработница — пятьсот! Положительно, мир сошел с ума.
— Пойми, Сережа, — осторожно начала Татьяна. — Платит-то не какой-то обобществленный мир и не безличное государство, а предельно конкретный человек, которому нет никакого дела ни до твоего проекта, ни до моих научных заслуг. А вот домработница ему нужна, и за свой жизненный комфорт он готов платить столько, сколько считает необходимым.
— Откуда они взялись, Тань? Откуда у них такие деньги? — в задумчивости пробормотал Сергей.
— Не знаю, Сереженька. Не исключено, что он сумел продать свой проект раньше и удачнее, чем ты — свой.
— Не верю! — В глазах мужа зажегся знакомый фанатичный огонек. — Не верю!
И ты не веришь! Человек, работающий столько, сколько работаю я, никогда не швырнет пятьсот долларов на домработницу! Никогда! Ему деньги нужны! Бумага — раз! Оборудование — два! Компьютеры — три! Есть еще четыре, пять, шесть — и так далее! Бред какой-то… — Он немного успокоился. — Домработница — кандидат наук. Надеюсь, я слышу это в последний раз.
— А с Димкой английским языком занимается тетя — тоже кандидат наук, — решил поучаствовать в разговоре Илюшка. — Его папа говорит, что английский сейчас важнее, чем русский и математика.
— Может быть, может быть, — кивнул отец. — Хотя глупость все это. Если учить один английский, на нем не о чем будет говорить. — И вдруг, словно прозрев, внимательно уставился на сына. — Послушай-ка, друг мой. Что это ты нам здесь зубы заговариваешь, а? Ну-ка, марш спать!
— А почитать… — заныл Илюшка, скорчив кислую мину. — Мне Майн Рида на три дня дали…
— Хорошо. Полчаса, не больше. Завтра вставать рано.
Глава 2
Термометр на стене показывал +130. Максим массировал жуткий шрам на правой ноге и жмурился от удовольствия. Боль, давно ставшая привычной, боль, с которой он жил последние три года, — уходила. Он знал, что это не навсегда, что через несколько часов боль вернется, но эти два часа были для него и орденом, и премией, и всеми существующими наградами. Все, в чем отказало ему благодарное правительство — из двенадцати лет службы два года пришлись на Афганистан, еще полтора — на Чечню, — он получал здесь, в сауне фитнесс-центра. А всего-то и делов — ежедневная горячая сауна. Из-за нее он и устроился сюда, когда после полуторагодичного скитания по госпиталям и больницам вынужден был уволиться из МВД с пенсией, которой хватало аккурат на два посещения сауны. А куда, собственно, еще податься бывшему офицеру УЭПа, заслужившему несколько медалек и нищенское пособие в обмен на изуродованную миной ногу?
Поежившись несколько минут под ласковыми струями душа Шарко, Максим натер шрам бальзамом и оделся. До начала рабочего дня оставалось немногим менее часа, и он отправился осматривать вверенный его заботам объект.
Тренажерный зал, как обычно, сверкал идеальной чистотой, а сами тренажеры попахивали еще магазинной смазкой. Не потому, что были новыми, — просто мало кто ими пользовался. В массажных кабинетах, естественно, царил полный бардак. Но Максима это не касалось. Через полчаса приедет массажист и отвезет груду грязных простыней в прачечную. Потом, к восьми вечера, одна из «ночных массажисток» привезет чистое и выглаженное белье обратно. Обычная, давно налаженная процедура.