Люди бесятся с водки, люди бесятся с жиру,
Люди думают вечно одно.
Люди тычут в спину, их пальцы горят,
А в ботинки стекает дерьмо.
Да только мне плевать, ведь это их дерьмо,
Это их проблема, а мне все равно.
И, задравши хвост, я лечу за тобой.
Я ужасно тупой, очень тупой.
Но я могу найти то, что смог потерять.
Мне не нужно крыльев, чтобы летать.
Хорошая крыша летает сама
И в самый низ, и в самые верха.
Славик дергается. Его тело прижато к земле табуреткой, на которой сижу я, его лицо закрыто полотенцем, я медленно лью на него воду. Тут главное не переборщить, вовремя остановиться. Желание угробить подонка слишком сильно, да и перебороть зверя мне становится все сложнее. Славик бьется в конвульсиях, так как его мозг думает, что он тонет и умирает. Спазмы выворачивают тело в безобразных позах, и мне приходится на секунду остановиться. Кода он замирает, я откачиваю его. И так несколько раз. Думаю, на сегодня хватит. Самому уже тошно от происходящего, да и для его мамаши пока будет достаточно и этого. Ее ждет долгий сериал с сыночком в главной роли. Перед тем как исчезнуть, я оставлю обширную коллекцию интересного видео со Славиком. Жаль только, что нельзя его увечить.
Сижу за столом, медленно затягиваюсь сигаретой. Рядом со мной рюмка водки. В принципе, этого более чем достаточно, чтобы скрасить одиночество и заполнить бездонную черную дыру в душе. То, что я делаю, не приносит мне удовольствия, но я должен продолжать. Должен ради своей семьи. Наши правоохранительные органы не смогли мне помочь, так что приходится трудиться самому. Огонек на свече прыгает в разные стороны, танцует свой загадочный танец. Я поднимаю стопку.
– Земля вам пухом.
Опрокидываю ее и затягиваюсь горьким сигаретным дымом. Одиночество – вот мой удел. Правила нельзя менять, чтобы не раскрыть себя раньше времени. Одна машина для работы, обычная и неприметная, как у большинства людей. Другая – для того, чтобы вершить правосудие. Один человек ночью и совсем другой – днем. На работе ты должен быть неприметным людским планктоном. Глупо улыбаться, когда кто-то шутит, поддакивать, когда тебя о чем-то спрашивают, и, естественно, жаловаться на то, что тебе мало платят. Быть типичным работником со средними характеристиками в коллективе, но делать свою работу достаточно хорошо, чтобы тебя не доставало начальство. Ты вроде бы и есть, и тебя вроде бы и нет. Я тот, кто на самом деле существует лишь в одиночестве этих стен. Знаете, что лучшая маскировка – просто зарасти. Борода, усы и длинные волосы до плеч. Стоит так походить пару лет, а потом подстричься и побриться, и тебя вряд ли кто узнает в новом обличии. Остаются только привычки и шрамы, но с ними тяжелее всего бороться.
Выкладываю из кармана маленькую книжечку, ту самую, которую мне подарил когда-то давно отец Петр. Я вызубрил ее наизусть. Свеча, Библия, рюмка водки, зажженная сигарета и человек, который убивает людей ради справедливости. Печальная сцена. Возможно, сейчас, в полумраке этой комнаты явилось истинное лицо нашего мира. Если бы я не желал смерти, то мне бы хватило работы еще на долгие годы. Вернее, одной жизни бы не хватило, да и одного человека было бы мало для такого дела, которое я затеял. А я ли его затеял? Даже смешно получается. Делаю затяжку и выпускаю облако дыма. Должен же быть кто-то наподобие меня, кто будет вносить поправки в то, что творят люди? А может, этот кто-то был всегда, и я всего лишь его продолжение? Нет. Это безумие, Макс. Ты – безумец, раз творишь такое. Впрочем, они творят то же самое и не считают себя больными. А может, тогда я доктор? Может, я лекарь, который им и нужен?
Снова делаю затяжку и наливаю стопку, выпиваю залпом. Как бы то ни было, с этим пора заканчивать. Достаю из стола ноутбук. Интернет – сила и зло двадцать первого века. В поисковике ввожу то, что мне нужно, а конкретнее, того, кто мне нужен. Пименов Станислав Владленович.
Глава XXXIX