Глава 7
— Ваше имя, уважаемый воин?
Чиновник, что производил регистрацию на турнир, был усат, как речная рыба, и так же снул. Тщедушный и сутулый, он вызывал много ассоциаций, но «воин» или даже просто «человек, способный за себя постоять» было среди них на самом последнем месте.
Тем не менее — а возможно, именно поэтому — он был безукоризненно вежлив и корректен. В конце концов, хочешь выжить среди волков — докажи волкам, что ты можешь быть для них полезен, и желательно — не в качестве жертвы.
Я оправил плащ.
— Аротуру Готофуриду.
— Ароту… что? — чиновник искренне пытался не рассердить меня, но и выговорить это с первого раза он тоже не мог. Ничего-ничего, у учеников тоже не сразу вышло.
— Аротуру Готофуриду, — спокойно и терпеливо повторил я. Ударение в этой конструкции было не на «А», так что уточнять не имело смысла.
Чиновник заскрипел пером, пытаясь ничего не перепутать.
— Гото- или Годо? — уточнил он, виновато глядя на меня. — Простите, господин, я…
— Ничего, — я махнул рукой. — Гото.
Он поморгал пару раз. Видно было, что его что-то глодало, но он не решался сказать мне об этом из опасения навлечь на свою голову мой гнев.
— Род?
— Сражаюсь инкогнито, — отозвался я. — Род и школу не указывайте.
— Но если вы победите…
По тону было понятно, что он в это не верит — но инструкции предписывали ему задать вопрос, и он его задавал.
— Если это случится, — так же спокойно ответил я, — тогда я сниму маску и назову всем моё имя. Но до того момента, как это произойдёт, я бы хотел оставаться неизвестным, что называется вымышленным именем.
— Как вам будет угодно, господин, — согласился клерк и снова застрочил пером по желтоватой грубой бумаге. Затем он поднял на меня глаза:
— Господин, а на случай вашей смерти в турнире — не желаете ли всё же сообщить мне настоящие имя и род? Строго конфиденциально, конечно, для того, чтобы мы могли передать родным весть…
— Нет, — отозвался я. — Пусть будет так, как я сказал.
— Господин, а… — он всё-таки открыл род — видимо, незаданный вопрос не давал ему покоя — и застыл так, не смея продолжить.
— Ну? — поднял я бровь. — Спрашивайте.
— Извините моё любопытство, господин, а что означает это «Аротуру Готофу… риду?» — последнее слово он читал по бумажке. — Простите ещё раз.
— Не за что, — я улыбнулся. Алая ткань скрывала мою челюсть, но движение рта угадывалось под ней. — Хотите узнать, что это значит?
Чиновник кивнул; в его снулых рыбьих глазах впервые показался живой интерес.
— Это означает «тот, кто убил Бессмертного», — ответил я.
В принципе, я ведь не соврал?
***
Учитель вышел к ним довольный и даже что-то тихо насвистывающий. Улыбка была видна даже через жуткий шарф алого цвета, намотанный на лицо, и Юнджи в очередной раз содрогнулась при виде этого предмета гардероба. У Дайе, должно быть, вовсе нет вкуса, раз она посоветовала учителю надеть ЭТО! Да и он сам мог бы…
Впрочем, учитель был сплошной загадкой, и прошедшие сутки никак не приблизили Юнджи к её разгадке.
— Ну как? — осведомился он у Юна. — Всё готово, без проблем?
Юн, которому было дано поручение зарегистрировать их семерых в турнире для новичков, коротко кивнул — и сухо отчитался:
— Шестерых приняли. Седьмого, — он кивнул на Джунсо Мо, — не приняли.
— Не понял? — брови учителя поползли вверх. — Это ещё что за новости?
— Сказали — ему ещё рано.
— А ты и спорить не стал?
— Спорить — не моя работа, — её телохранитель говорил спокойно, но Юнджи знала — в глубине души он очень недоволен происходящим и тем, что его используют не по назначению. — Всё это — не моя работа, и я согласился сопроводить учеников единственно затем, чтобы сохранить твоё инкогнито. В Тансоне знают аристократов из Хончи и знают, что их взялся учить мастер Мун.
— Но возиться с кем-либо, кроме нашей… — учитель хмыкнул и махнул рукой в её сторону, — Джин Джи — не твоя работа. Я понял, Юн, я понял. Ты отрываешься от коллектива, и тимбилдинг для тебя — пустой, ничего не значащий набор букв.
— Эээ… учитель? — покосился на него Хёнсо. — Для меня это слово тоже ничего не означает.
— Может, оно вообще ничего не означает? — учитель пожал плечами. — Не берите в голову. Что ж, раз ты не справился с заданием — придётся мне наплевать на конспирацию и делать всё самому. Джунсо! За мной.
С этими словами он направился внутрь здания, откуда они вышли полчаса назад, с таким решительным видом, как будто шёл свергать империю, основывать новую школу боевых искусств или предлагать высокой госпоже Ино Сонним свои руку и сердце.
***
Здесь, в «приёмке» для джуниоров, царила совсем иная атмосфера. Нет, юнцы, что сидели тут, тоже кидали друг на друга взгляды, говорящие «я круче тебя, и я это тебе докажу в бою» — но всё же вслух не высказывали ничего подобного, да и в целом вели себя поскромнее.
Возможно, дело было в том, что в этом мире все знали: будешь вести себя вызывающе — получишь в ответ так, что мало не покажется. Поэтому подобное поведение могли себе позволить только или по-настоящему сильные — вроде того же Сун Ли — или те, кто окружил себя слабаками, как граф Кан. Дети знали, что они в местной иерархии бойцов низшее звено, и потому вели себя потише.
И тем громче было наше с Джунсо появляение. Мальчишка тащился за мной; в его взгляде одновременно читались страх и надежда. Кажется, он хотел участвовать в турнире, чтобы хотя бы самому себе что-то доказать — и вместе с тем боялся этого.
Что ж, не победив свой страх — не взрастишь в себе подлинной храбрости.
— Там занято? — влетев в коридор, осведомился я, кивнув на дверь. — Кто последний?
Кажется, мои интонации сейчас мало отличались от интонации средней бабки в поликлинике.
— Господин, мы все ждём своей… — вежливо поклонился мне какой-то юноша лет семнадцати, но я уже не слышал его, влетев внутрь комнаты.
— Так! — я огляделся по сторонам. — Кто здесь может мне объяснить, почему одного из моих учеников не записали на турнир?
Во взгляде Джунсо начало читаться «учитель, а может, не надо?» — но меня было уже не остановить. Я пришёл сюда с желанием устроить сцену — и я был готов её устроить. Просто потому, что это было… весело?
— Господин, — высокий, массивный чиновник — не чета предыдущему — встал из-за своего места и нахмурился. — При всём уважении, соблюдайте очередь и…
Впрочем, усы у этого типа были в точности такие же, как и у первого. Рядом с ним сидела девушка лет пятнадцати, и на её руках — от запястий и выше — я увидел длинные продольные шрамы. Она недовольно оглянулась на меня.
— Нет, это вы мне скажите, — отозвался я. — Мой ученик уже отстоял очередь, уже зашёл сюда — и вы не приняли его. Почему?
— Учитель… — мысленные репризы Джунсо потихоньку начинались становиться устными. — Учитель, я не настолько хочу…
— А я хочу, — отрезал я. — Итак, что вы мне скажете, господин чиновник?
— Да, — наконец, тот взял себя в руки и сделал девушке успокаивающий жест — мол, сейчас быстренько со всем разберёмся и вернёмся к вам, госпожа. — Да, я помню этого юношу. И я готов ответить вам — он не был принят, потому что слишком юн для турнира.
— С чего вы это взяли? — я не давал ему шансов перейти в атаку, заставляя защищаться. Этот приём, как я давно усвоил, работал не только в бою, но и в разговоре. — Разве сила воина определяется его возрастом? Разве это главнее, чем умения или боевой пыл? Чем фанатичная верность Великим Мастерам?
Тут что есть, то есть. Джунсо — то ли в силу малых лет, то ли ещё почему — веровал в Великих Мастеров с таким пылом, какого хватило бы и на десятерых. Эх, его бы энергию да в нужное русло… меня порой корёжило от мысли, сколько хороших людей демоны обратили в свою скотскую веру, превратив этот мир в мир боевого гуро.
И — от мысли, что это же может произойти и с моим родным миром.
— Ему всего тринадцать лет! — клерк пытался противостоять мне логикой. — Его тело ещё не сформировалось до конца!