Молчали. В доме стояла ночная тишина,
- Что с устройством? С биопеленгом?..
- Ты его не только начал, но и закончил, и погиб, подключаясь к нему. Я его уничтожила, разорила... Сейчас скажу... Гражданская панихида была в больнице. Пришли ребята из ветинститута. Пришла Лика. Это было в конце марта. Ты был весь засыпан грузинскими мимозами. Я с тех пор не могу переносить их запаха: меня тошнит от запаха мимозы. Я встала у изголовья. Лика потеснила меня. Так мы молчали над тобой. И невозможно было поверить, что ты мертв. Лео произнес речь, еще кто-то говорил. И еще.
И вдруг что-то такое произошло-замешательство не замешательство, какое-то движение. Лика нервно покосилась на меня. И тут я почувствовала пустоту, где стоял Лео. Я оглядела всех стоявших,- его не было. Не знаю отчего, но что-то недоброе опахнуло меня. Вышла я,- и во дворе нет. Я на улицу. Будто само собой что-то опять подтолкнуло меня: такси! - прямо-таки бросилась под него. Шофер выматерил меня. Я ему соврала что-то страшное, сказала: "В Пещеры". И сунула ему сразу десятку. Помню, еще оглянулась. Лика выскочила следом.
Гнала я вовсю. Доехали за полчаса. Такси отпустила, Никого - ни следа на пухлом снегу. Дверь, правда, приоткрыта и намело. Я подумала: тебя ведь отсюда унесли-забыли про дверь, наверно. Но Лео здесь явно не было. Я - к бумагам твоим. Стою над ними: все здесь ты и нет тебя. Вот придешь-сядешь. Ведь в смерть никто не верит,-умер человек, а как бы это и неправда.
От слез задохлась, села. Смотрю, буквы твои - ты писал, глажу я буквы... Но ухо где-то настороже, как у собаки, Слышу, подкатила машина. Он! Поскребся в окно, подышал, в дырочку заглядывает: следы ведь на снегу. Мои.
Тут откуда что взялось - опрокинула я спиртовку подожгла бумаги. Сама - к прибору, рву, крушу, ломаю, бац... Братец ворвался. Схватил меня и швырнул в угол.
Он успел прихлопнуть ладонью твои горящие записи: не знаю, что уж там осталось, скомкал и в карман пальто сунул, со злобой, с досадой посмотрел на исковерканный Биопелинг Ки, как ты его называл. Ки - это была я. И говорит мне братец:
- Хоть и дура ты, но я тебя понимаю. Скажи мне спасибо, что я избавил тебя и просвещенное человечество от этого князя Мышкина.
- Что, что, что? - Мне показалось, что я ослышалась, я бросилась к нему, он усмехнулся нагло, толкнул ногою дверь и вышел, я и сейчас не понимаю-дразнил он меня или?.. Я пришла на кладбище, когда тебя уже закопали,
Он не мог не верить: за стенкой сопели его сыновья,
И Констанца была их матерью. Какой-то кошмар!
- То, что я сделала, это было чудовищно. Я уничтожила тебя. Все, чего ты достиг за свою жизнь. Но я всеми печенками чувствовала, что не имею права отдать это твоему врагу, я уже понимала, что он подонок. Впрочем, уже потом, задним числом, я дошла, что вряд ли он смог бы использовать твое изобретение, без твоей головы - ему никак...
Дим сидел раздавленный всем - несколько лет жизни-псу под хвост,-но и счастливый, что есть вот такая женщина, которая... которую он, идиот, проглядел и не понял: значит, и в нем самом были не те гайки и винтики, какие нужны. Не те... "Значит, я сжег себя auto-defe". Или? Забавно...
- Не унывай. Главное, что ты - есть.
Он дотянулся через стол, взял ее руку:
- Спасибо. Ты сделала то, что... Я бы, может быть, убил его!.. Но я не умею убивать. Я действительно, черт возьми, князь Мышкин, будь он неладен. Теперь задачка- перепрыгнуть через пропасть в пять лет.
- Ты просто помолодел. Разве это плохо? Никогда не влюблялась в своих сверстников. Ты теперь даже чуть моложе меня... Ну, не унывай... Димушка.
- Тебе завтра на работу рано?
- Иди умойся - в ванную. Я постелю. Да?
- Да.
Когда он вошел в спальню, она уже постелила ему и себе-на двух рядом стоящих кроватях-впрочем, она их несколько раздвинула, так что между постелями образовалась некая "нейтральная полоса".
- Ложись, я умоюсь.
Она выключила свет, и широкое окно вместе с прозрачной занавеской откачнулось в уличную темноту, а на улице посветлело. Сквозь шевелящиеся ветви сосны в комнату проглянули звезды. Как здорово было лежать в чистейших крахмальных простынях и, оказывается, на собственной кровати! Черт возьми, как хорошо, что он вернулся оттуда! А она ждала его, как ждут жены убитых на войне...
- Неужели... надо...
"Кто это сказал?"
- Неужели надо умереть?..
- ...надо
- ...умереть...
"Что это?.."
- ...чтобы что-то понять?.. Констанца стояла в халатике.
-- Кто это сказал-ды или кто-то из нас?
- Ей-богу, не пойму. По-моему, это сказал я.
- По-моему - я.
Она скользнула дымным призраком и растворилась y себя в постели. Рядом! Уже совсем своя и непозволительно недоступная. Он смотрел в потолок, на сомнамбулические колыхания световой сетки.
Она тоже смотрела в потолок.
"Чудак,- думала она о нем,- теперь ты будешь думать, что ты еще не созрел для нашей любви и будешь бояться опошлить... Чудаки эти мужчины и слюнтяи. Что с того, что я буду немножко недоступной в эту первую ночь как тогда. Так это только так - для порядка". Он потянул ее за руку, стал целовать пальцы.
Она сказала:
- Не надо... сегодня...
И он остановился, хотя оставил ее руку в своей.
А она сказала про себя: "Ну, глупый, чего же ты так легко сдался?" Она пожала его руку,- он понял это пожатие как прощение и бережно положил кисть руки ее на одеяло.
Она лежала не шевелясь. Смотрела в потолок. Он смотрел на ее лицо, на которое наплывала световая рябь.
Только он хотел спросить, почему она не спит,- зазвонил телефон прерывисто и часто: междугородная.
- Кто-то не туда попал,- сказала она и, накинув халат, выбежала в коридорчик. Оттуда она позвала удивленно:
- Дим. Тебя.
- Меня? - Он очень удивился, подумал: "Может быть, Лика, хотя междугородная, кто же?"
- Мы вас слишком побеспокоим,-услышал он сквозь шип и гуд усиленный микрофоном далекий голос. - У вас ночь. С вами говорят из редакции американского журнала "Лайф". Нам доподлинно стало известно о вашем уникальном эксперименте... Если вы не возражаете и если это не секрет, мы хотели бы услышать из ваших уст некоторые подробности...
- Я вас не понял. О каком эксперименте вы говорите?
- Воскресение, как это сказать,- из пластинки.
- Это ошибка. Вас ввели в заблуждение.
- О... мистер Алексееф, не разочаровывайте нас... Вы есть отличный материал...
- К сожалению, я не понимаю, о чем вы... Я просто был в космическом полете вокруг Солнца, о чем пока...
- Да, да. Ну это нас не заинтересует. Желаем вам всего наилючьшего. И телефон разочарованно запикал.
Вслед за этим последовали вызовы из Франции, Бельгии, Англии, Японии, позвонили из АПН. Агентства печати хотели знать подробности. И всех их пришлось отбрить.
- Но, Ки, откуда они узнали? И что я здесь? И вообще обо всем этом?
- Ты так на меня смотришь... Я могу подумать, что ты подозреваешь меня?