Инга Воронина (Артамонова)
«...Я учусь ходить по земле»
Четырехкратная чемпионка мира по скоростному бегу на коньках Инга Воронина (Артамонова), трагически погибшая в начале этого года, заканчивала автобиографическую книгу «Я учусь ходить по земле». Выдержки из этой книги комментирует журналист Анатолий Юсин, который помогал Инге работать над рукописью и подготовил эту публикацию.
На вопрос, как ты, Инга, стала четырежды чемпионкой мира, я отвечаю обычно, что выросла в старом московском доме на Петровке, из окна которого виден каток.
Впервые я встала на коньки, когда мне было шесть лет. Жила в нашем доме девочка Валя Рожкова. Мы считали ее богатой и интеллигентной, потому что у нее в квартире на стенке висел телефон. А еще у Вали были коньки «английский спорт». Она прикручивала коньки к валенкам и носилась по двору. Нам всем казалось, что проехать хотя бы на одном коньке — самое большое счастье... Но двор был большой, ребят много, и Валя установила очередь. А сама была за тренера, кричала:
— Не гнись! Не отклоняйся назад!
Только через год мне посчастливилось: Валя дала сразу оба конька. Я забежала к ней утром еще до школы и целый час каталась по темной улице. И ни разу не упала. Но когда в школе я похвалилась, что катаюсь лучше других, меня подняли на смех. Я злилась: смеется тот, кто смеется последним. И решила, что обязательно буду кататься лучше всех во дворе, а может быть, и на Петровке...
Мама обрадовалась, что я увлеклась коньками: для моих больных легких был необходим свежий воздух, физкультура. Ведь до этого, несмотря на требования врачей систематически заниматься спортом, я упрямилась и кричала, что ненавижу спорт.
Но вот где достать коньки? Мама вспомнила, что у женщины, которая с ней работает, сохранились коньки сыновей. Сыновья тети Лизы не вернулись с войны, и эти коньки были бесконечно дороги ей. Глотая слезы, она долго рассказывала нам о сыновьях, показывала коньки.
— Дайте мне их на неделю, — вдруг решилась я, — научусь кататься и принесу вам.
— Какой у тебя размер?
— Тридцать четвертый.
— А здесь самый маленький сороковой, — сказала тетя Лиза и опять заплакала. — Они ведь уже большими были, мои мальчики...
И я стала обладательницей «английского спорта». Вечером, когда мама ушла с моим младшим братом Вовкой, я, утопая в сороковом размере, три часа ходила по паркету, подражала скороходам, за которыми следила из своего окна.
Увидев истерзанный паркет, мама наказала меня.
— Целую неделю не будешь ходить на каток. Поняла?
В тот день, когда истек срок наказания, я прибежала из школы и... заметила на паркете свежие следы от коньков. Я подлетела к братцу и дала ему затрещину.
— Ты наследил, — закричала, — а мама опять меня на каток не пустит!
— Я сам признаюсь, — пообещал Вовка.
— Так она тебе и поверит!
— И поверит!
Когда мама вошла в комнату и увидела исполосованный пол, она направилась к моей кровати, под которой обычно лежали коньки. Мама уже искала их, когда из другого угла выполз на коньках Вовка. Он сумел натянуть ботинки с коньками на свои валенки. Было смешно, и мама забыла, что она хотела наказать меня.
Брат подал идею. Я обходилась теперь без веревок: ботинки и без того плотно сидели на валенках. Я выглядела, очевидно, комично. Но какое мне было дело до этого!
Так каталась я примерно лет до двенадцати. Коньки целиком захватили меня, и в шестом классе я отвечала на школьную анкету:
«Ваше любимое занятие?»
«Катание на коньках».
«Ваши любимые книги?»
«Учебники по конькобежному спорту».
«Ваши любимые писатели?»
«Ипполитов, Кудрявцев и Соколов (авторы учебников по конькам)».
«Ваши любимые герои?»
«Струнников, Мельников, Капчинский, Аниканов, Кудрявцев (чемпионы мира и Советского Союза по конькам)».
А знаете, как проводила я воскресенье? С восьми утра и до трех бегала на нашем динамовском катке. После трех, наскоро перекусив, мчалась на лед парка Центрального Дома Советской Армии. Вечером возвращалась на Петровку, где к тому времени уже собиралась компания московских пижонов, которые фигурили, прыгали через скамейки... Я не отставала от них.
Денег на билет у меня, разумеется, не было. Я перепрыгивала через забор. Однажды, только я перемахнула через ограду, меня окликнул высокий мужчина. «Наверное, переодетый милиционер, — подумала я, — надо бежать». И убежала. Но вскоре заметила, что за мной гоняется другой парень. «Ага, сговорились!» — мелькнуло в голове. И я помчалась против движения, а затем, когда опасность миновала, озорства ради подошла к «переодетому милиционеру».