– И все из-за пробных тестов в колледж?
– Ты знала, что в общежитиях Школы дизайна парни и девушки живут вместе? И как эту пикантную подробность включить в наш с ней разговор о моем будущем?
– Кстати, как там поживает твоя заявка? – спрашивает она.
Это парадоксально, но хотя Лена довольно легкомысленна и даже порой любит покурить травку, она уже написала мотивационные письма в пятнадцать выбранных колледжей. Еще с восьмого класса мы с ней планировали, что она поступит в Брауновский университет, а я – в Школу дизайна Род-Айленда.
– Будет гораздо лучше, – тут я начинаю говорить, изображая французский акцент, – когда я увижю все кар-ртини в Евр-ропа. – Затягиваюсь невидимой сигаретой и подкручиваю невидимые усы.
– Куда ты там едешь, я забыла?
Возможно, виновата травка, но у Лены ужасная память.
– В Общество молодых художников графства Донегол. ОМХД. Мне приклеить еще один стикер на крышку твоего телефона, чтобы ты запомнила?
Подруга ничего не отвечает, а вместо этого перекатывается по моей кровати, словно по капоту полицейской машины, как в каком-нибудь боевике.
– Так круто побывать в О-М-Х-Д! Так круто побывать в О-М-Х-Д! – поет она и пытается руками сложить что-то похожее на букву «Д».
Но я отказываюсь участвовать в этой затее и возвращаюсь к сборам.
– Кстати, а ты будешь обновлять свой «Тамблер» в путешествии?
Лена, наверно, первая и главная фанатка «Офелии в раю» – моего блога на «Тамблере», куда я загружаю часть заказов и кое-что нарисованное для себя. В своих работах я в основном изображаю современные версии персонажей прочитанных мною книг. Например, рисунок Китнисс Эвердин, представляющей на Олимпийских играх команду США в стрельбе из лука, получил 800 тысяч репостов.
– Не думаю, – отвечаю я. – Я бы, конечно, могла, но наверняка буду занята выполнением дедушкиных заданий и делами ОМХД.
– Слушай, ты же не поедешь в аэропорт на поезде?
До этого я поведала подруге, какой ужасной оказалась дорога на папину свадьбу: мне пришлось в узком платье и на шпильках добираться до деловой части города на метро. Мама даже не предложила меня подвезти. До вчерашнего вечера я не знала, что она не стала отвечать на приглашение.
Из пластикового контейнера под столом я извлекаю набор своих любимых карандашей и складываю их в рюкзак вместе с новым альбомом на спирали, который купила сегодня утром.
– Не думаю. Мама же захочет попрощаться со своей единственной дочерью?
Когда я вернулась домой со свадьбы, она лежала в постели, возможно, уже спала. Так что я даже не пожелала ей спокойной ночи.
Тут меня осеняет, что мама, возможно, и не поедет в аэропорт. Наверное, своим мрачным упрямством в последние несколько дней мы заключили негласное соглашение: пусть мне официально и разрешено ехать в Европу на деньги ее отца, но Элис Паркер никоим образом не поддержит мой выбор.
– Надо погуглить расписание электричек. Как думаешь, поезда ходят в такую рань?
– А во сколько ты уезжаешь?
Не успеваю я ответить, как распахивается дверь в комнату, и моему взору предстает мама – пять футов и три дюйма новоиспеченного юриста и кошмарнейшее воплощение родителя.
– Ты вчера поздно вернулась домой? – спрашивает она, даже не взглянув на Лену и не поздоровавшись.
Я бросаю на подругу извиняющийся взгляд, надеясь, что та простит мамину грубость. Вообще она обожает Лену и неизменно угощает чем-нибудь вкусным – чего никогда не предлагает мне – в обмен на истории про ее младших братьев-близнецов.
– Да, – отвечаю я. – Вроде бы около двух. От вокзала я доехала на такси.
– Полагаю, пятнадцать долларов? – С этими словами она вытаскивает из сумочки кожаный кошелек и протягивает две купюры, которые мне приходится взять.
– Спасибо.
Какое-то время я молчу, ожидая вопросов о том, как прошла свадьба. Мама откашливается и приглаживает подол юбки.
– Твой отец выглядел хорошо? – наконец произносит она.
Лена смотрит на меня.
– Да, – говорю я. – Выглядел хорошо.
А что еще я могу ответить? Он действительно выглядел хорошо. И, если быть откровенной, таким счастливым я никогда его не видела.
– Только отрастил волосы.
Мама слегка приоткрывает рот, а потом закрывает, так ничего и не сказав.
В голове я прокручиваю сценку: с улыбкой сообщаю ей, каким ужасным оказался палтус. Мы смеемся над тем, как обе ненавидим Аризону и как жаль, что папе приходится жениться на женщине, которая увезет его в захолустье, чтобы быть поближе к ее родственникам. Я бы могла поведать о том, как мне грустно. Рассказать о зияющей пустоте, которую он оставил в моей душе.