Телефон настороженно ложится на диван.
Курьер заносит в квартиру два бумажных коричневых пакета. И букет.
Я стараюсь не реагировать на этот знак внимания. Но мне неудержимо хочется узнать, чем сейчас занят Акрам. А еще сильнее — где и с кем.
Разумеется, мне не нужно об этом думать, но собственные мысли мне уже неподвластны. Предатели.
АКРАМ
Дверца захлопывается аккуратно, я пытаюсь выдохнуть. Прохладный вечерний воздух кажется мне прогорклым и удушающим. Только что я приехал от врача Зорины: состоялся еще один тяжелый разговор. Мы обсуждали подготовку к операции, возможные сложности, выхаживание малышей. Я напрямую задавал интересующие меня вопросы, а с каждым прямым ответом беспросветность сводила надо мной крылья. Врач заверил, что нужно набираться терпения и сил. Ах да, конечно же, еще верить в лучшее.
Напряжение не отпускает меня до сих пор.
«Скажите, а если разрыв произойдет раньше того срока, на который мы очень рассчитываем? Если мы не успеем по намеченному плану. Тогда что?»
Врач медлил и медлил, тщательно подбирая слова. А меня до сих пор аж потряхивает.
«Поймите, мы хоть и используем все возможности, чтобы помочь пациентам, но мы не всесильны. Ситуация сложная. Очень сложная. Но шансы есть. Зорина уже получает медикаментозную поддержку. Здесь важна эмоциональная обстановка в семье, на работе, с друзьями. Негативные факторы необходимо максимально исключить».
Негативные факторы… негативные факторы для нее — это я.
Взгляд мой упирается в пандус. Чувствую себя связанным по рукам и ногам. Не понимаю, как можно исправить… как?
Ни разу не делал этого раньше, но теперь я, бросив машину у подъезда, просто иду и обхожу дом вокруг. Разглядываю людей, шагающих мне навстречу. Мужчина в джинсовой рубашке и джинсах, уткнувшись в мобильник, куда-то спешит. Девушка в наушниках никак не оторвется от экрана телефона. Шумная компания подростков, обгоняя, громко смеется, до меня долетают грубые маты, это заставляет меня поморщиться. Они все — еще дети. И эти дети общаются как сапожники, пацаны ведут себя развязно, девчонки одеты вызывающе. У одного парнишки на плече колонка, из динамиков льется тяжелая депрессивная музыка.
Устремляю взгляд вперед. Я только сейчас замечаю, что почти все вокруг либо говорят по телефону, либо что-то торопливо печатают.
Бреду вперед, не разбирая дороги. Мне все равно, куда идти. Меня нигде не ждут. Места мне нигде нет. Единственный человечек, который рад был мне всегда и при любых обстоятельствах, — это Зоря. И именно теперь, когда она меня больше не ждёт, я особенно остро ощущаю пустоту в груди.
Одиночество никогда меня не напрягало. Быть непонятым — не проблема. Жить для себя — можем, умеем, практикуем. Мне хорошо было одному. Всегда. А потом появилась она. Мои координаты сбились. Появилось что-то необъяснимое. Что-то такое… неуловимое, неосязаемое. Что-то, что я сам втоптал в грязь, и теперь оно растворилось. Теперь — дыра.
Я особенно остро чувствую, что больше не нужен Зорине. Ей и без меня хорошо. Наверное, так и должно быть… наверное.
И если она предпочла быть счастливой без меня, потому что с таким бракованным, как я, нельзя, я всем ведь только порчу жизнь… Но а если с ней что-то случится? Понимать, что она сделала свой выбор — это одно. А знать, что выбора у нее не было — совсем другое.
А если не суждено с ней быть кому-то нормальному, правильному?
Я могу остановиться и уйти с дороги, если ей будет хорошо с другим, на кого можно рассчитывать и положиться. Но если такого не будет? Я не согласен тогда уходить! Не согласен!
А как живут не бракованные? Как они чувствуют? О чем мечтают? Чем наполнены их дни? Какая у них жизнь?
Взором скольжу по тротуару, в глазах серость асфальта.
Что-то заставляет меня поднять глаза и посмотреть на линию горизонта. Найти ее сложно: мешают дома, пристройки, магазины. Но вот там в просветах… виднеется закат. Меркнущий свет, уступающий место мгле и холоду. И я так жил? Гасил свой свет, впуская в душу мрак и темноту? Выкорчевывая тепло, сметая истинную радость? А потом наступил рассвет. Когда я впервые подвёз Зорину.
Этот момент так четко запечатлелся в памяти…
Вместе. Это все было по-другому. Не так, как я привык. Когда хотелось сделать что-то для нее, а не для себя. Когда иногда стали пробиваться мысли: а вдруг-таки не бракованный?
Навстречу мне медленно идёт пожилая пара. Старик с морщинистым лицом что-то увлеченно рассказывает рыжеволосой бабушке, указывает ладонью вперед. А потом он опускает эту ладонь и берет женщину за руку, а она нежно ему улыбается. Они не пропадают в телефонах, они наслаждаются… друг другом, общим временем, пространством. Им вместе хорошо. Надолго ли еще? Кто знает… вдруг нет. И они ценят эту возможность.