Кажется, все. Кажется, я закончил свою экскурсию. Именно так я видел эту яхту в первый раз, когда попал на нее. Все было так. Мои чувства были те же. Я рассказал все, как есть. Надо отметить, что ничего не поменялось. На этой яхте и в ту ночь, и по сей день происходит то же самое. Даже игроки в покер остались неизменными. Я много говорил о своем состоянии: тошноте, головокружении, ощущениях, похожих на паническую атаку. Тогда, в свой первый день, а точнее первую ночь, на яхте я подумал, что отравился. Каким-нибудь несвежим блюдом или просроченным алкоголем. Но, безусловно, это такой же бред, как если бы я сказал, что являюсь хорошим человеком. Нет, человек я плохой и даже мерзкий. Но, пожалуй, об этом позже. Я действительно отравился. Отравился обществом, в котором очутился. Обществом, которое держится на разврате, пьянстве, высокомерии, чревоугодии. Я ступил на борт одним человеком, а покинул судно другим. Будто черная густая слизь проникла в мой организм и стала обволакивать органы. Будто что-то новое и страшное стало развиваться в моей груди, расти и подниматься к горлу. Я должен был тогда все осознать, перестать общаться с Бруно и больше никогда не посещать эту яхту. Но я не смог. Я принимал приглашения своего «друга», я ходил на его вечеринки, я жил на этой яхте по несколько дней. Это большое черное судно поглотило меня и сделало своим рабом. Я стал грешен и мерзок как все те, кто развлекался вместе со мной. Я стал как они. Я стал мертвецом. И думал, что Варя сможет спасти меня, сможет разбудить меня, растолкать, дать отрезвляющую пощечину. Но она не смогла, потому что я ей не позволил. Я закрылся от своей жены и сам себя погубил. Раз и навсегда. Спрошу еще раз: вы когда-нибудь разговаривали с живыми мертвецами? Видели их на расстоянии нескольких сантиметров? Я – да. Зеркало не даст обмануть»
Глава 9
«Бруно повел нас в ресторан, в свой личный зал, где он обычно принимал гостей. Официант принес нам меню, и около десяти минут мы решали, что заказать. Мне было, мягко говоря, все равно, что поесть, а вот Варя, наоборот, была в восторге от широкого выбора блюд и старательно изучала все то, что было представлено в меню. Бруно, как обычно, заказал свой любимый стейк средней прожарки с жареным картофелем на гарнир и бутылку шампанского. Варя, приложив невероятные усилия, наконец, решилась на мидии в томатном бульоне, а я выбрал суп из морепродуктов. Сделав заказ, Бруно начал рассказывать о своей жизни, о компании и отце, о своих доходах и вечеринках. В общем, не стал изменять себе и продолжал, как и всегда, нести полную чушь. Помимо увлекательных историй Бруно также много шутил и, надо отдать должное, весьма остроумно. Несколько раз и я не смог удержаться от смеха. Что касается Вари, то она улыбалась всю беседу, слушала с неподдельным вниманием и интересом, заливалась искренним и безудержным хохотом после каждой шутки Бруно. Я не ревновал. Совсем нет. Честно, положа руку на сердце. Вскоре нам принесли наши блюда, мы довольно вкусно поели, и разговор продолжился. Теперь Бруно выступал в роли интервьюера. Довольно плохого интервьюера. Он задавал нескончаемые вопросы о нашем знакомстве, свадьбе, семейной жизни. Я молчал как партизан всю дорогу. Мне было неинтересно принимать участие в этом разговоре трех людей. Точнее двух. Варя охотно отвечала Бруно, вдавалась в различные подробности и вообще вела себя крайне непринужденно. Меня ничего не смущало. Все было хорошо, даже прекрасно. Ровно до того момента, пока дверь не отворилась и перед нами не предстала фигура Рика Стефенсона. Он с минуту осматривал Варю, затем подошел к ней, поцеловал ей руку, бросил на меня презрительный взгляд, коротко поздоровался и уселся рядом с Бруно, прямо напротив моей жены. Его губы расплылись в широкой улыбке. Глаза засверкали. Немного задергался нос. Я не придал этому значения, совершенно. Наверное, потому что изо всех сил старался не смотреть на эту мерзкую рожу. Для меня – мерзкую. Если брать во внимание лишь оболочку, внешность и не думать о том, какой Рик человек, то можно сказать, что он довольно хорош собой. Его волнистые каштановые волосы, большие зеленые глаза, правильный овал лица, прямой и тонкий нос, чуть сплющенный на конце, ярко выраженные скулы и ровный оттенок кожи не могли быть незамеченными представительницами женского пола. Я, со своим худым и чуть вытянутым бледным лицом, темно-серыми глазами, белокурыми прямыми волосами и вздернутым носом, конечно, слыву не таким красавцем. Однако я не хуже. Совсем не хуже. По крайней мере, я в этом глубоко убежден. Однако отбросим эти ненужные заверения и попытки повысить свою самооценку и вернемся к делу. Да, Рик умел обращаться с женщинами. Он ко всем находил подход. Я видел, как он подобрал ключик и к моей жене. Рик стал говорить о кулинарии – о том, чем жила моя супруга. Разговор довольно быстро перерос в легкий дружеский спор: Варя на своем идеальном английском пыталась доказать Рику, почему лобстеры имеют более нежное и вкусное мясо, чем лангусты. Я отключился еще в начале разговора и не слушал, о чем идет речь. Бруно пил и, осушив одну бутылку, заказывал вторую. Он пристально смотрел на Рика, будто следил за ним. В какой-то момент мой «друг» нахмурился, уголки его губ опустились, между бровей образовалась морщина. Я не придал и этому никакого значения. Господи, какой же я был болван. Допив очередной бокал, Бруно резко встал, поставил бокал на стол, повернулся к Варе, сказал ей пару комплиментов, затем обратился ко мне, заявил, что ему пора к «своим», извинился и направился к двери. Перед тем, как выйти, он обернулся, улыбнулся нам и на секунду остановил свой взгляд на Рике. Стефенсон почувствовал этот взгляд, поднял голову и смело взглянул на своего друга. Рик ухмыльнулся и произнес: «Take it easy, my friend» («Успокойся, мой друг»). Я подумал тогда, что эта фраза была обычным ответом на извинения Бруно и его спешность, но, как потом оказалось, я ошибался. Глубоко ошибался. Бруно кивнул головой, сохраняя при этом какое-то странное, несвойственное ему напряжение в выражении лица, отвернулся и вышел. Мы остались втроем. На минуту воцарилось молчание. Возможно, оно и было для кого-то неловким, но для меня – нет. Я был рад не слышать голос Рика. Мои уши отдыхали от его скрипучего тона. Первый паузу прервал Рик. Он предложил нам выйти на палубу, подышать свежим воздухом. Я охотно согласился, потому что начинал ощущать неприятную духоту. Мы вышли из ресторана, достигли палубы, нашли свободные кресла и присели. Легкий ветерок обдавал лицо, развевал волосы, морской воздух приятно действовал на нервы. Варя первая начала разговор. Она обратилась к Рику и стала задавать ему вопросы касательно его жизни, интересов, его желаний и планов на будущее. Стефенсон принимал эти вопросы с заметным удовольствием и отвечал на них подробно, не пренебрегая деталями и уточнениями. Он улыбался, не спускал с Вари глаз, беспрестанно наклонялся к ней и пожимал ей руку. Я наблюдал за этой картиной спокойно, не выказывал и тени недовольства, старался принимать участие в беседе. Однако с каждой секундой моей отвращение к этой персоне усиливалось, и через двадцать минут я был готов задушить мерзавца собственными руками. Но я не ревновал. Я ненавидел Рика в тот момент совсем не за то, что он открыто кокетничал с моей женой. Нет, совсем нет. Я ненавидел его просто за то, что он был. За то, что он существовал. И мне действительно хотелось его убить. Чувствуя закипающую внутри меня злобу и опасаясь возможного выхода ее наружу, я встал, обратился к Рику и сказал, что нам с Варей нужно ненадолго удалиться. Стефенсон даже не взглянул на меня. Варя посмотрела на меня удивленными глазами, встала, улыбнулась Рику и последовала за мной. Я не знал, куда мы пойдем. На секунду остановился, посмотрел на Варю, взял ее за руку и отправился наверх, туда, где были танцпол и бассейны. Моя жена была в прекрасном расположении духа. Она хвалила и Бруно, и Рика, пыталась развеселить меня, шутила надо мной и над моей ревностью. Да, Варя была уверена в том, что я расстроился из-за ее наиприятнейшей беседы с Риком. Мне было откровенно лень реагировать на ее подначки; я просто улыбался. Точнее делал вид, что улыбаюсь. Мы поднялись наверх и оказались в пучине людей, в самом центре ночной жизни судна. Я отошел к бару, пока Варя осматривалась и знакомилась с окружающей обстановкой. Заказать напитки оказалось задачей непростой: меня беспрестанно толкали, пытались обойти, молодая девушка лет тридцати в довольно вызывающем наряде пару раз пыталась со мной заговорить. Спустя десять, а то и двадцать минут я, наконец, взял два коктейля и стал искать Варю. Какого же было мое удивление, когда я нашел ее мило беседующей с Риком у одного из бассейнов. Злоба, дикая злоба исказила мое лицо. Натянув поддельную улыбку, я подошел к ним и пристально, намеренно посмотрел на Рика. Он впервые за вечер ответил на мой взгляд своим, полным насмешки и презрения. В