нок кожи не могли быть незамеченными представительницами женского пола. Я, со своим худым и чуть вытянутым бледным лицом, темно-серыми глазами, белокурыми прямыми волосами и вздернутым носом, конечно, слыву не таким красавцем. Однако я не хуже. Совсем не хуже. По крайней мере, я в этом глубоко убежден. Однако отбросим эти ненужные заверения и попытки повысить свою самооценку и вернемся к делу. Да, Рик умел обращаться с женщинами. Он ко всем находил подход. Я видел, как он подобрал ключик и к моей жене. Рик стал говорить о кулинарии – о том, чем жила моя супруга. Разговор довольно быстро перерос в легкий дружеский спор: Варя на своем идеальном английском пыталась доказать Рику, почему лобстеры имеют более нежное и вкусное мясо, чем лангусты. Я отключился еще в начале разговора и не слушал, о чем идет речь. Бруно пил и, осушив одну бутылку, заказывал вторую. Он пристально смотрел на Рика, будто следил за ним. В какой-то момент мой «друг» нахмурился, уголки его губ опустились, между бровей образовалась морщина. Я не придал и этому никакого значения. Господи, какой же я был болван. Допив очередной бокал, Бруно резко встал, поставил бокал на стол, повернулся к Варе, сказал ей пару комплиментов, затем обратился ко мне, заявил, что ему пора к «своим», извинился и направился к двери. Перед тем, как выйти, он обернулся, улыбнулся нам и на секунду остановил свой взгляд на Рике. Стефенсон почувствовал этот взгляд, поднял голову и смело взглянул на своего друга. Рик ухмыльнулся и произнес: «Take it easy, my friend» («Успокойся, мой друг»). Я подумал тогда, что эта фраза была обычным ответом на извинения Бруно и его спешность, но, как потом оказалось, я ошибался. Глубоко ошибался. Бруно кивнул головой, сохраняя при этом какое-то странное, несвойственное ему напряжение в выражении лица, отвернулся и вышел. Мы остались втроем. На минуту воцарилось молчание. Возможно, оно и было для кого-то неловким, но для меня – нет. Я был рад не слышать голос Рика. Мои уши отдыхали от его скрипучего тона. Первый паузу прервал Рик. Он предложил нам выйти на палубу, подышать свежим воздухом. Я охотно согласился, потому что начинал ощущать неприятную духоту. Мы вышли из ресторана, достигли палубы, нашли свободные кресла и присели. Легкий ветерок обдавал лицо, развевал волосы, морской воздух приятно действовал на нервы. Варя первая начала разговор. Она обратилась к Рику и стала задавать ему вопросы касательно его жизни, интересов, его желаний и планов на будущее. Стефенсон принимал эти вопросы с заметным удовольствием и отвечал на них подробно, не пренебрегая деталями и уточнениями. Он улыбался, не спускал с Вари глаз, беспрестанно наклонялся к ней и пожимал ей руку. Я наблюдал за этой картиной спокойно, не выказывал и тени недовольства, старался принимать участие в беседе. Однако с каждой секундой моей отвращение к этой персоне усиливалось, и через двадцать минут я был готов задушить мерзавца собственными руками. Но я не ревновал. Я ненавидел Рика в тот момент совсем не за то, что он открыто кокетничал с моей женой. Нет, совсем нет. Я ненавидел его просто за то, что он был. За то, что он существовал. И мне действительно хотелось его убить. Чувствуя закипающую внутри меня злобу и опасаясь возможного выхода ее наружу, я встал, обратился к Рику и сказал, что нам с Варей нужно ненадолго удалиться. Стефенсон даже не взглянул на меня. Варя посмотрела на меня удивленными глазами, встала, улыбнулась Рику и последовала за мной. Я не знал, куда мы пойдем. На секунду остановился, посмотрел на Варю, взял ее за руку и отправился наверх, туда, где были танцпол и бассейны. Моя жена была в прекрасном расположении духа. Она хвалила и Бруно, и Рика, пыталась развеселить меня, шутила надо мной и над моей ревностью. Да, Варя была уверена в том, что я расстроился из-за ее наиприятнейшей беседы с Риком. Мне было откровенно лень реагировать на ее подначки; я просто улыбался. Точнее делал вид, что улыбаюсь. Мы поднялись наверх и оказались в пучине людей, в самом центре ночной жизни судна. Я отошел к бару, пока Варя осматривалась и знакомилась с окружающей обстановкой. Заказать напитки оказалось задачей непростой: меня беспрестанно толкали, пытались обойти, молодая девушка лет тридцати в довольно вызывающем наряде пару раз пыталась со мной заговорить. Спустя десять, а то и двадцать минут я, наконец, взял два коктейля и стал искать Варю. Какого же было мое удивление, когда я нашел ее мило беседующей с Риком у одного из бассейнов. Злоба, дикая злоба исказила мое лицо. Натянув поддельную улыбку, я подошел к ним и пристально, намеренно посмотрел на Рика. Он впервые за вечер ответил на мой взгляд своим, полным насмешки и презрения. Варя улыбнулась мне и стала вовлекать в общую беседу. Я говорил неохотно, не скрывал своего недовольства и желания плюнуть Рику в лицо. Стефенсон понимал это, понимал, что творится в моей голове и радовался этому. Ему нравилось издеваться надо мной, раздражать меня и выводить из себя. Через полчаса нашу компанию разбавили две высокие, модельной внешности девушки. Я узнал их: они часто сопровождали Рика. Одна из них – Аманда Каштру – бразильянка, с кудрявыми эффектными волосами, смуглой ровной коже, невероятно пухлыми губами и яркими голубыми глазами. Вторая – Майя Тарновская – полька, с узкими карими глазами, длинной светлой косой и удивительно большим носом. Обеим девушкам на тот момент было не больше двадцати лет, однако выглядели они намного старше. Совершенно без понятия, как именно Рик познакомился с этими особами, и чем эти дамы занимались и занимаются в жизни. Не знаю и знать не хочу. Девушки подошли к нам, находясь в крайне плачевном состоянии. Их взгляд был пустым, смех неестественным и беспричинным, движения – резкими и чуть лихорадочными. Думаю, не стоит объяснять, что с ними происходило. Меня передернуло, Варя перестала улыбаться, а Рик радостно воскликнул и полез обниматься к своим «подругам». Мы с Варей переглянулись. Я увидел в ее глазах страх и понял, что пора уходить. Рик прошептал что-то Аманде и Майе, повернулся к нам и, светясь от счастья и какого-то неподдельного восторга, заявил, что ему нужно ненадолго удалиться. Демонстративно отвернувшись от меня, Рик обратился к Варе и умаляющим голосом попросил ее «не оставить одних» его спутниц. Варя дрожащими губами пообещала «последить» за девушками и попросила Рика не волноваться. Тот поцеловал моей жене руку и удалился. Я не собирался оставаться с этими дамами, несмотря на то, что знал их. Точнее нет, не так. Именно потому, что я знал их, я не собирался составлять им компанию. Схватив Варю за руку и слегка потянув к себе, я посмотрел ей в глаза и понял, что она действительно намерена сдержать свое обещание. Да, это же Варя. Честная и справедливая, ответственная за свои слова. Мы остались. Я стоял в стороне, пока Варя общалась с «подругами» Рика. Удивительно, но она смогла найти общий язык и с ними. Пока велась эта довольно странная полусветская беседа, я наблюдал за тем, что происходило вокруг. Мое внимание привлек Томас, неожиданно появившийся у большего из бассейнов. Колманн заметил меня, помахал мне рукой, сделал несколько шагов, затем покачнулся и рухнул в воду. Спустя несколько секунд замешательства я бросился к бассейну и, подбежав к нему, увидел в нем лежащего спиной вверх Томаса. Я тут же прыгнул в воду, обхватил парня и вытащил его на «берег». Томас, к моему великому счастью, сразу очнулся. Он убедил меня, что все в порядке, встал, одобрительно потрепал меня по плечу, поблагодарил и ушел. Я был слегка шокирован произошедшим. Что это было? Не знаю до сих пор. Только сейчас, припоминая эту странную сцену, я осознаю одно: ни один человек: ни в бассейне, ни на танцполе не попытался помочь утопающему парню. Никто. Я помню, знаю, что кто-то видел, кто-то заметил. Но они не помогли. И он бы задохнулся, умер, не оказавшись там меня. Это вовсе не гимн моему героизму. Я не герой. Это ужасная и неизбежная реальность. Никто не помог бы. Никто»