Глава 10
«Вернувшись к Варе, я нашел ее в той же компании. Девушки немного пришли в себя и довольно спокойно, без взрывов смеха и странных гримас, разговаривали с моей женой. Я знал, что ни Варя, ни Майя с Амандой не видели падения Томаса: они отошли от бассейнов на приличное расстояние. Я решил не вмешиваться в беседу и не стал говорить про несчастный случай. Через несколько минут после моего возвращения пожаловал Рик. Я удивился, когда он довольно любезно обратился ко мне. Рик заявил, что Бруно зовет меня в покерную и просит явиться как можно быстрее. Стефенсон также добавил, что в случае моего отказа хозяин яхты будет сильно расстроен или даже зол. Я недоверчиво взглянул на Рика: мне казалось абсурдным то, что попросил его передать Бруно. Мой итальянский «друг» никогда не был агрессивен по отношению ко мне. Он никогда не принуждал меня что-то делать, куда-то идти. Рик ухмыльнулся, кинул на меня презрительный взгляд, отвернулся и обратился к дамам. Я понимал, что Варю не пустят без пропуска, даже несмотря на то, что она моя жена. Таковы правила. Варя все слышала и, увидев мое смятение, поспешила уверить меня в том, что «все в порядке». С минуты колеблясь, я все – таки простился на время со своей женой и, не сказав ни слова ни Рику, ни его драгоценным «подругам», пошел к Бруно.
Предоставив пропуск и заявив, что меня ожидают, я снова оказался в скрытой для многих комнате. Было накурено, я видел только слабые очертания сидящих за столом. Компания была та же. Абсолютно все те же игроки, которых я описывал ранее. Подойдя чуть ближе, я заметил Бруно. Он был жутко пьян и еле держался на стуле. Глаза его беспрестанно закатывались, губы двигались слабо и производили какие-то непонятые звуки, руки тряслись. Я понял: Бруно проигрывает. Рядом с его стулом валялись пустые бутылки, кое-где были разбросаны сигареты. Я быстро оглядел всех присутствующих. Большинство из них находилось в приемлемом состоянии: они смотрели в свои карты ясно и осознанно, прямо держались на своих стульях. Лишь француз Ру лежал головой на столе в сильнейшем алкогольном опьянении, временами выкрикивая какие-то фразы на родном языке. Джек Дейд смотрел прямо перед собой и не сводил глаз с противоположной стены. Его зрачки вообще не двигались. Выражение лица было глупым, лишенным всякой эмоции. Я понял все сразу. Не зря же он наркоторговец. Пока я осматривал Джека, кто-то резко схватил меня за рукав рубашки. Я повернул голову налево и увидел смотрящего на меня Бруно. Он немного пришел в себя и спросил, что я делаю в покерной. Отдавая себя отчет, в каком состоянии находится мой «друг», я не поленился напомнить ему о его же собственной просьбе касательно меня. Бруно хмурился, не понимая, о чем идет речь, и отрицал все мои слова. Он на полном серьезе уверял, что не ждал меня. Я начал было говорить о Рике и тут же замолчал. К горлу подступил ком. Помутнел рассудок, и вспотели ладони. Я впал в самый настоящий ступор. Я все понял. Рика не было в комнате. Бруно ничего не передавал ему. Бруно меня не звал. Я понял: Рик был с Ней. А я – нет. Я бросил ее там, с ним, одну. Я оставил ее, зная, какой Рик человек, зная его мерзкое «хобби». Про его пристрастие знали все и даже Бруно. Знали все, но никто ничего не говорил, никто не осуждал. Я вдруг отчетливо припомнил сверкающий взгляд Рика, его хитрую улыбку, странное поведение Бруно. Мой итальянский «друг» понял все еще тогда, когда мы ужинали в ресторане. Он предупреждал Рика своим строгим выражением лица, без слов, одним взглядом, просил его не трогать мою жену. И фраза, произнесенная негодяем в ответ, означала лишь одно: Рику все равно. И он будет делать то, что хочет. Прокручивая это в голове, я все еще стоял неподвижно, в забытьи. Звонкий голос Бруно привел меня в чувства. Я осмотрелся и увидел, что все, включая очнувшегося француза и даже отрезвившегося Джека, смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Кто знает, сколько я пробыл в состоянии оцепенения. Бруно еще раз обратился ко мне: он умолял меня сыграть с ними одну партию в покер. Я плохо понимал, что он говорит, я хотел бежать, но собственные ноги не слушались меня. Один из толстых братьев Грассо – Маттео – поддержал Бруно и также позвал меня сыграть с ними «партийку». Остальные гости решили не отставать и стали в один голос приглашать меня за стол. Я прекрасно понимал, что Бруно ничего мне не сделает, если я откажусь. Я знал, что он по-настоящему дорожит мною, а потому не станет злиться на меня, принуждать меня играть с ним, угрожать. Я знал. Но я пошел. Я сел на свободно место Рика. И я начал играть. Начал, зная, что происходит сейчас с Варей. Зная, что она в беде. Я был уверен в этом, потому что слишком хорошо знал природу Рика и его больной развращенный разум. Роб Раскал раздал карты, и игра началась. Не помню, сколько она длилась. Не помню, какие комбинации карт мне выпадали. Помню только то, что выиграл. Однако никто не скалился на меня из-за этой победы: все понимали, что это единичный случай. Забрав выигрыш, довольно небольшой, я встал со стула, оглядел всех присутствующих каким-то бессмысленным взглядом, махнул рукой и ушел, не сказав ни слова. Спустившись по лестнице вниз, я увидел в нескольких шагах от себя Варю. Она шла по палубе медленно, чуть пошатываясь, и смотрела вниз. Дул сильный ветер: он развевал подол ее платья, путал ее кучерявые волосы. Я хотел броситься к ней, но почему-то не мог. Через несколько мгновений Варя подняла глаза и заметила меня. Она ускорила шаг, приблизилась ко мне, обняла и зарыдала.