Мама, услышав мое копошение в ванной комнате, вышла из своей спальни, и мы вместе приступили к приготовлению позднего завтрака. Я отметила про себя, про родительница была бледна и выглядела усталой.
— Как ты? — спросила у нее.
— Нормально, — ровным голосом проговорила она. — Как твоя нога?
— Ничего.
Разговор не клеился, и я, быстро покидав в себя завтрак, пошла к себе. Там решила снова погрузиться в чтение конспектов.
Женщина сидела за кухонным столом, полностью погруженная в свои мысли. Она понимала, что дальше так продолжаться не может. Жить с человеком, который готов вынести все из дома, лишь бы найти денег на… игры, сил больше не было. Он сам признался ей в этом. И теперь нужно было решиться и порвать все связи с одержимым игрой человеком.
Неожиданно на столе завибрировал телефон Алины. Девушка так спешила скрыться в своей комнате, что забыла его. Рука сама потянулась к гаджету и Анна Сергеевна, увидев имя той, что высветилось на дисплее, сразу же насторожилась.
— Да? — прислонив трубку к уху, сказала мама Али и стала ждать ответа.
— Здравствуйте, Анна Сергеевна, — раздался спокойный голос. — Могу ли я услышать Алю?
— Она сейчас не может подойти, — нахмурившись, проговорила ее собеседница. — Что мне ей передать?
— Я звоню сообщить, что с Мишей все хорошо и его переводят в обычную палату.
— Палату? — удивленно переспросила женщина. — А что случилось?
— Вы понимаете, — стала объяснять Нина Олеговна, — на днях моего сына забрали в больницу…
Всего мама Миши рассказывать не стала. Не хотела сообщать бывшей приятельнице о проблемах своего ребенка. Но та и так все поняла.
— Хорошо, я передам Але, что вы ей звонили и сообщу, что все хорошо.
Как только она отняла трубку от уха, в кухню вошла встревоженная Алина. Ее мать была огорчена тем, что дочь не стала ей рассказывать о том, где и с кем проводила последние пару дней. А может, и того больше. И она не хотела, чтобы девушка губила свою жизнь, возясь с конченым наркоманом.
И тогда Анна Сергеевна решилась на обман.
— Кто звонил? — обеспокоенно спросила я.
— Звонила Нина Олеговна Громова. И сообщила, что, к сожалению, ее сын не смог выкарабкаться.
— В смысле? — вмиг охрипшим голосом выдавила из себя я.
— Он умер, Алиночка.
— Ч-то?! — выкрикнула и выхватила из ее руки свой телефон. Сейчас же позвоню ей и…
— Не смей! — выпалила мама. — Женщине и так, наверное, очень тяжело. Сама пойми. Потерять ребенка… Ей сейчас ни до кого нет дела. Позвонишь потом, когда она хоть немного придет в себя.
— Но я должна узнать…
— Начнем с того, — мама поднялась со стула и встала напротив меня, — что ты меня обманывала. Могла спокойно сказать, с кем общаешься. Почему скрывала?
— Вы были против Миши, — я с силой сжала в ладони смартфон. — Я не могла вам доверять.
— А как, после твоей лжи, мне доверять тебе? Сначала отец, теперь ты… — в глазах родительницы появились слезы. — Ты же знала, что общение с этим парнем ничем хорошим для тебя не кончится. Рано или поздно он все равно бы умер.
Я понуро опустила голову и постаралась сдержать рвущиеся изнутри рыдания. Руки мелко дрожали, выдавая мое напряжение и потрясение. Это не может быть правдой. Ведь медсестра сказала, что его состояние удовлетворительное. Друг находился в реанимации под наблюдением врачей. Что могло пойти не так?
— Я… не верю… — всхлипнув, сказала.
— Родная, прошу тебя, не плачь…
Мама хотела обнять меня, но я отстранилась и помчалась в свою комнату. Никого не хочу видеть! Никого!
— Алина, только не наделай глупостей! Подожди!
А я и не думала останавливаться. Влетела к себе и уже хотела запереть дверь, но Анна Сергеевна успела просочиться ко мне, оттесняя от образовавшегося прохода.
— Не нервничай, — ее голос звучал до тошноты спокойно. — Просто прими эту информацию. И не дергай бедную женщину ненужными звонками. Лучше займись сбором вещей. Мы завтра же уезжаем отсюда. Только оформим тебе в институте академический отпуск.
— В смысле? — я перестала что-либо понимать. — Как уедем? Куда?