— Ни в коем случае, — я взяла его под руку. — Куда мы идем?
— Здесь есть неплохое местечко, мы туда ходим иногда, когда в командировки приезжаем. Тебе понравится.
Паша привел меня в небольшой ресторанчик, где в это время было достаточно многолюдно. Официант проводил нас за столик в середине зала, оставил меню и ушел.
— Что же с тобой все-таки случилось? Расскажешь, почему пропал так внезапно и так надолго? — начала я разговор первой.
— Даже не знаю, — пожал Паша плечами, — стоит ли ворошить прошлое?
— Стоит.
— Ты уверена?
— Знаешь, Паш, — я сделала паузу, пытаясь подобрать слова, которыми можно было правильно объяснить, почему мне необходимо это знать. — Я долгие годы жила в смятении. После твоего исчезновения моя жизнь висела на волоске. Чего я только не передумала: и что ты девушку другую встретил, и что ты умер…
Паша с удивлением посмотрел на меня.
— Да-да, я думала, что ты умер, — я снова озвучила свои догадки. — И я тоже умерла. Мне было сложно начать жить без тебя, не имея представления где ты и что с тобой.
— Прости, я не знал. Но почему я умер? — в его глазах все еще читалось недоумение.
— Потому что ты никак не дал о себе знать. Мне казалось, что ты не мог вот так, не попрощавшись, прекратить наше общение.
Когда я сказала «общение», Паша ухмыльнулся. Конечно, то, что было между нами не было простым общением. Но я сознательно произнесла «общение», и не хотела говорить «любовь». Ведь я не знала, что ждет от нашей встречи Паша и чем она может закончиться. Пока мы вели себя как старые знакомые, которые не виделись много лет и которым нужно закрыть один нерешенный вопрос.
— Понимаю, — Паша кивнул и продолжил свой монолог. — После того, как я вернулся в училище от тебя зимой, я узнал, что моя поездка не прошла для меня без последствий. Отец приехал в Москву и прямиком пошел к начальнику училища. Потом они вызвали меня к себе. Был сложный разговор, в котором они вдвоем пытались убедить меня прекратить все отношения с тобой. Я, конечно, сопротивлялся. Видя моё упрямство, они сделали то, что и меня на долгое время вывело из себя.
Паша перестал говорить. А я терпеливо ждала.
— Понимая, что я был настроен решительно и ни какие уговоры на меня не действуют, они отправили меня в дисбат…
Я была настолько шокирована услышанным, что даже поежилась от осознания жестокости Пашиных родителей. Как нужно было не любить своего ребенка, чтобы пойти на такой шаг!? В моей голове это все не укладывалось.
— Паш, почему я так не нравилась твоим родителям, — я искренне не понимала причины, по которой меня не возлюбили в семье Паши, — что они тебя даже в дисбат готовы были отправить?
— Юль, ты же знаешь, что они люди специфические. Понять, что ими двигало, даже мне сложно.
— Но все-таки. Они ведь что-то говорили, когда просили тебя не общаться со мной?
— Что-то говорили.
— Что?
— Юль..
— Паш, — не унималась я.
— Потому что ты не генеральская дочь, — он сказал то, о чем со временем я и сама стала догадываться.
Паша замолчал, и я тоже не могла говорить. Нам принесли горячее, к которому никто из нас и не думал притронуться. Каждый из нас погрузился в свои мысли.
— Почему же ты мне просто не написал? — спросила я, когда шок от услышанного немного прошел. — Почему не объяснил все? Я бы поняла.
— Уверена, что поняла бы? — Паша смотрел на меня вызывающе.
Я задумалась и не спешила отвечать. Ведь действительно, кто знает — смогла бы я тогда понять и простить? Когда тебе нет и двадцати, ты все видишь только в белом и черном. Мыслишь категорично, компромиссов для тебя не существует. Наверное, Паша был где-то прав, и вероятность того, что я его не поняла бы и не простила, была велика. Но это не отменяет того, что он должен был дать мне шанс.
— И как? Ты женился на дочери генерала?
Мой вопрос заставил Пашу улыбнуться. Но не весело, а горько.
— Женился. Сразу как вернулся в училище. Папочка-генерал помог замять то, что его будущий зять в дисбате был. Моё личное дело хорошо так подчистили. И на втором курсе, после Нового года мы поженились.
— Ясно, — кивнула я и принялась резать рыбу. Мне необходимо было время, чтобы унять волнение, бушевавшее внутри меня.
Паша, глядя на меня, тоже приступил к еде. Я усердно резала рыбу и цепляла вилкой овощи, не отрывая взгляд от тарелки. В голове крутилась мысль о том, что я НИКОГДА не буду отбирать у своих детей любовь. Я буду терпеть, приспосабливаться, но не буду калечить их души и сердца. Так, как это сделали со своими детьми моя свекровь и родители Паши.