Возле дома на дороге что-то затарахтело. Санька поднял голову, прислушался, хотел было зареветь снова, но передумал и выглянул в окно. Зелёный красавец трактор неторопливо двигался по улице, шлёпая колёсами по лужам. Тракторист в голубой майке и чёрных очках восседал, как король под балдахином, на одноногом сиденье, положив загорелые руки на красный руль.
Санька даже слёзы забыл вытереть. Много раз он летал с родителями на юг самолётом. Ездил на такси, в автобусах, трамваях и метро. Два раза на поливалке и один раз даже на «Скорой помощи». А на тракторе — ни разу…
— Дяденька! — позвал Санька. — Покатайте меня, пожалуйста!
Тракторист обернулся, снял очки, и Санька увидел, что никакой это не дяденька, а самый обыкновенный старшеклассник. У них в школе таких «дяденек» полным-полно в девятом и десятом классах.
— Трактор не лодка. На нём работают, а не катаются.
Санька обиделся.
— Подумаешь какой! Я сюда отдыхать приехал, а не работать!
Ничего себе денёк выдался! Сначала мама, а теперь ещё этот… Залез на свой трактор и воображает, что он главнее всех. Ну и пусть. Не так уж и трудно научиться ездить на тракторе.
Интересно, сколько сейчас времени? Может, на речку сбегать? Там сейчас хорошо. Но… он же обещал маме, что один к речке не подойдёт. Как же быть? И тут Санька вспомнил, что должен сходить к Дарье Ивановне за молоком. Санька ещё ни разу у неё не был, но мама говорила, что Дарья Ивановна живёт в самом крайнем доме над рекой.
Санька схватил бидон и помчался по тропинке, вдоль заборов. Трава по бокам тропинки густая, мягкая. По такой траве хорошо бегать босиком. Санька снял сандалии.
Эге-ге-ге! Саньке и крапива нипочём! Вот мы её сейчас голыми пятками! И тут же по ногам будто огонь прошёл. Ничего себе — травка! Просто злюка невозможная. Надо повырывать её с корнем, чтоб не кусала людей. Санька обернул лопухами руки и принялся выдирать крапиву.
— Ты зачем крапиву губишь?
Санька поднял голову. Перед ним стояла маленькая старушка в белом платке. В руке старушка держала круглую корзину с травой.
— Потому что она вредная, — сказал Санька, — какой от неё толк?
Старушка подобрала сорванную крапиву и сказала загадочно:
— Толк-то есть, да не втолкан весь. Крапива — трава нужная. Облегчение от болезней даёт. Животом ли кто мучается, или кровь остановить.
— А чего она кусается, если такая полезная?
— «Кусается», — незлобиво передразнила его старушка. — Так оно в жизни повелось: горькое человека лечит, сладкое калечит.
Санька удивился. Такого он ещё не слыхал.
— Как это — сладкое калечит? И сахар, и конфеты?!
— Когда без края.
— Без какого края?
— Без ума. Если хорошее без ума потреблять, оно враз плохим обернётся. Так-то, внучек. Ты за молоком к Дарье бежишь? Ну, беги, беги. И не губи живое без мысли. Загубить и дурень сумеет, а вот на пользу людям обернуть природное — голова человеку дана.
И засеменила по тропинке.
«Не губи живое без мысли, — подумал Санька словами старушки. — Странная какая… Откуда же мне было знать, что эта злая трава такая полезная? И говорит не так, как все. Так в старинных сказках говорят старики…»
Вот и крайний дом над рекой.
Дарья Ивановна стояла возле калитки и хмуро смотрела на реку. Там, под обрывом, плескалась ребятня.
— Ты где запропал? — спросила она. — Гляди, Володе скажу, он тебе даст порядок рушить. Ребёнок обкричался, а его нету!
— Какому Володе? Кого нету? — удивился Санька.
Дарья Ивановна не ответила. Ухватила Саньку за руку, поволокла через двор к веранде, откуда слышался плач.
— Поменяй пелёнки, накорми кашей… — на ходу говорила она, — и чего Володимер мальцов присылает по такому делу? Девчонки-то сноровистей.
Санька упёрся ногами в нижнюю ступеньку крыльца и дёрнул руку:
— Пустите! Я за молоком! Моя мама… мы отдыхаем, а вы…
— Постой, постой, — удивлённо сказала Дарья Ивановна, — а ты разве не из пионеров будешь?
— Я из Ленинграда, а вы хватаете!
Дарья Ивановна отпустила Саньку и забормотала:
— И то гляжу, вроде не наш. На Фёдорова Стёпку смахивает, да у Стёпки волос посветлее будет… И повязки нету. А где наши, дежурные-то? Прямо беда… Солнце к обеду клонится…
Санька заправил рубашку в шорты и сказал холодным маминым голосом: